– Сынок.
– Папа.
– По-моему, эта гостиница как раз для нас.
– Я собирался сказать тебе то же самое.
– Чистая. Красивая. По крайней мере, снаружи. Тут мы отдохнем что надо. А скажи: ты рад этой свадьбе?
– Если ты рад, то и я рад.
– Но это же ты женишься, сынок.
– Правда? А я думал, что ты.
– Сынок, разговоры об этом идут уже полгода, мы все устроили по почте, тебе даже прислали фотографию невесты, которая сегодня приезжает из Америки, и ты до сих пор не понял, что жених – это ты? У меня руки опускаются!
– Так это я? Вот здорово! Дай-ка рассмотрю получше фотографию.
– На, смотри.
– Какая красивая!
– Вы еще не знакомы, но это ничего. У вас еще будет время познакомиться. Нет. Не надо. Фотография пусть будет у меня, а то все равно потеряешь. Куда ты поставил цветы?
– В чемодан.
– В чемодан?
– Я боялся, что они попортятся.
– Сынок, лучше бы ты молчал, чем говорить такое. Я тебя выучил, потратил на твое образование тысячи, и вот результат. Надеюсь, что невеста не заметит этого до свадьбы.
– А если заметит после?
– А после она увидит, что ты идеальный муж. А если до, она за тебя не пойдет.
– Как это?
– Так женщины устроены. До свадьбы они хотят, чтобы муж был гением. А после замужества им нужен совершенный болван.
* * *
Когда Андреа Мальпьери и его отец Джедеоне вошли в вестибюль гостиницы «Бдительный дозор», заполненный отдыхающими в ожидании ужина, какой-то крупный мужчина – он прохаживался перед дверью Дирекции в сопровождении пятерых молодых людей – позвал:
– Арокле!
Стоявший в коридоре официант покраснел как рак, но не двинулся с места. Он стыдился своего имени. А зря, потому что хоть Арокле – и не слишком обычное имя, но совершенно не позорное. Но что тут поделаешь. Этот человек, который был бы счастлив, если б его звали по-другому – то была его давняя мечта, – стыдился, как вор, когда к нему обращались по имени на людях, и начинал смотреть в потолок, чтобы все думали, что зовут кого-нибудь другого. Пустая предосторожность, поскольку всем уже было известно, что его зовут Арокле, и других Арокле от Палермо до Гавра больше не было с тех пор, как еще один единственный другой Арокле – какой-то старый идиот – скончался от разрыва сердца, случившегося как раз по причине его имени. Более того, официант «Бдительного дозора» даже пользовался популярностью благодаря своему имени. Когда он шел по улице, люди показывали на него друзьям и говорили, прикрывая ладонью рот:
– Видишь вон того? Его зовут Арокле.
– Ну да? – восклицали друзья.
Прохаживавшийся взад-вперед крупный мужчина крикнул:
– Скотина!
