– Что ты там крадешься, Фиппен?
– Извините, милорд… Я думал… Я думал, вы спите. Хотел тихонько войти и убрать поднос.
– Куда же ты, Фиппен?
– Ухожу, милорд. Не смею вас больше беспокоить.
– Так унеси поднос, раз уж все равно меня разбудил.
– Еще раз покорнейше прошу меня извинить, милорд. Я быстро – одна нога здесь, другая там. Вы даже сказать «Фиппен – болван» не успеете.
– Фиппен – болван. Я уже сказал, а ты все еще здесь, черт побери.
Кристиан, маркиз Истербрук, приоткрыв глаза, с недовольным видом взирал на нового камердинера, который прервал его медитацию. Фиппен складывал на поднос посуду, стараясь делать это как можно тише.
Господи, да уйдет же он наконец сегодня?
Кристиан со вздохом поднялся с кресла и подошел к окну, из которого виднелся сад. В саду не было ни души. Маркиз повернулся и направился к окну, выходившему на южную сторону. Там, под самым окном, у парадной двери, стоял какой-то экипаж. На улице моросил дождь, как это обычно бывает в Лондоне в это время года. Какая-то женщина в темно-зеленом платье бежала под дождем, направляясь к экипажу. Вскочив на подножку, она через мгновение исчезла в полумраке кареты.
Кристиан успел заметить, что у незнакомки красиво очерченные губы и округлый подбородок.
Маркиз печально вздохнул и задумался. На него повеяло дыханием прошлого. У Кристиана учащенно забилось сердце. Он не сводил глаз с экипажа.
Войдя внутрь, дама задернула шторки. В этот момент Кристиан увидел ее руку. Эту руку он узнал бы из тысячи. О нет, не может быть…
Лакей занял свое место позади кареты. Кристиан только в этот момент обратил внимание на восточный наряд лакея и на лицо с раскосыми глазами.
– Подай мне сюртук, Фиппен. И туфли.
– Слушаюсь, милорд.
– Сию же минуту!
Одевание заняло слишком много времени. Наконец Кристиан направился к лестнице. Разумеется, карета давно скрылась из виду.
Истербрук вернулся в дом.
В гостиной тетушка Хенриетта и кузина Кэролайн сидели на диване у окна, что-то оживленно обсуждая. Вероятно, женщины о чем-то сплетничали. Видимо, обсуждали, насколько успешно проходит второй лондонский сезон Кэролайн.
Хенриетта подняла на Истербрука глаза и удостоила его дежурной улыбкой. Кристиан видел, что она с трудом скрывает раздражение, поскольку он помешал ее задушевному разговору с дочерью. Хенриетта и Кэролайн жили здесь только потому, что в порыве великодушия, несвойственного Истербруку, год назад он предложил им поселиться на время у него в доме. И теперь Хенриетта вела себя здесь не как гостья, а как хозяйка. Кристиан не собирался терпеть ничего подобного в собственном доме.
