Поселок Сусуман расположен в северо-западной части Колымского края, в самой его глуши. По прямой от поселка до Магадана километров пятьсот, а реально, учитывая то, что прокладывать дороги напрямик в России еще не научились, получается раза в два больше. Если добираться от Магадана пешком, то можно и неделю на такое путешествие угробить. Впрочем, обычные люди ездят в Сусуман не слишком часто – никаких особенных достопримечательностей в поселке нет, а большая часть его жителей прибывает казенным транспортом – заботу о перевозке зеков к месту заключения испокон веков берет на себя государство. Большая часть приезжающих в Сусуман была именно зеками – в поселке располагался самый суровый штрафной «строгач» на всю Колыму. Сюда со всего Дальнего Востока свозили тех, кто шел против администрации, нарушал устав, все злостное «отрицалово», неисправимых блатных.
Сусуман был вечным пугалом для всех мотающих срок на Колыме зеков. Это была типичная «красная» зона, колымский аналог соликамского «Белого Лебедя», специально предназначенного для того, чтобы ломать и уничтожать блатных. Условия содержания в сусуманском штрафняке были жуткими даже по сравнению с остальными колымскими зонами, которые тоже не похожи на санатории. Вечная мерзлота, туберкулез, недоедание, отсутствие заказов на «промке», зверства лагерной администрации – все было направлено на то, чтобы сломать попавшего сюда зека, раздавить его, уничтожить. Недаром среди магаданской братвы те, кто сумел выжить и не ссучился на Сусумане, считались героями. После того как дверь за зеком и конвоиром закрылась, Решетов несколько секунд сидел молча и неподвижно, потом решительным движением придвинул к себе стоявший на углу стола телефон и набрал длинный магаданский номер.
В центре лагеря, на краю плаца для развода зеков, находилось двухэтажное здание штаба. Здесь располагались администрация лагеря, оперчасть, медпункт. Правда, к вечеру штаб почти опустел – время было довольно позднее и почти все разошлись. Но в одном из окон первого этажа горел свет.
Начальник оперчасти лагеря майор Решетов сидел за столом и неторопливо писал что-то в лежащем перед ним протоколе. Выглядел майор как-то на удивление по-домашнему: круглое сдобное лицо, высокий лоб, кажущийся таким за счет большой залысины, круглые щеки, маленькие глазки, небольшое, но отчетливо видимое брюшко. Да и выражение лица у него было совсем не такое, какое можно было бы ожидать у лагерного кума – добродушно-скучающее, как у доброго дядюшки, вынужденного сидеть с надоедливым, но любимым ребенком. Очень многие, первый раз встречаясь с Решетовым, обманывались из-за этой его внешней безобидности и считали его человеком не опасным, даже сомневались в его профпригодности. Но каждого, кто совершил такую ошибку, ждало жестокое разочарование. Своей должности майор соответствовал на сто процентов и был, пожалуй, самым опасным человеком из всей администрации сусуманского штрафняка.
