— Ну, зайдём с двушки.
— Король!
— Напугал! На тебе король!
— А я так.
— Ещё на!
— А я козырем…
— А вот ещё король!
— А тузом? Тузов у тебя нету!
— Тузов нету… — Дима почесал голову, будто решал сложную проблему о жизни и смерти. Иван потянулся к картам: в отбой, да и дело с концом.
— Зато у меня есть двоечка! Козырная! — в этот самый момент выдал Дима, и Иван понуро сгрёб всё карточное добро к себе.
— Ну, дальше ясно, можно не доигрывать…
— Ясно так ясно… что, по новой?
— А то как же! Должен я в конце концов отыграться или нет?
Иван уже тасовал колоду — и вдруг снаружи громыхнуло, будто где-то далеко начиналась гроза. Тонко звякнули часы на стене: тинн… тинн… тинн… Дима привстал:
— Опля! — картинно развёл руками: — Ну, не повезло тебе! Не вовремя, братец, в дураках остался. Не твой день, видать, сегодня.
Иван бросил карты и едва слышно выматерился. Дима подошёл к креслу, отодвинул охотничью перевязь и вытащил на свет божий грязно-серый револьвер; протянул рукоятью вперёд:
— На, бери, не тяни волыну!
Иван сгрёб оружие, молча сунул в карман. Обогнув потрескавшийся деревянный стол, они прошли к выходу — два молодых парня: обоим не дашь и тридцати. В меру накачанные, но не до той крайности, когда тело превращается в гору мускулов. Дима — чуть покрепче, а его товарищ смотрелся более интеллигентно.
На улице стоял туман, в котором тонул и добротно срубленный бревенчатый домик с маленькими затаившимися оконцами, и пышно разросшиеся вокруг дикие яблони и вишни; Иван заметил мимоходом, что вишни скоро можно будет уже и собирать. Взгляды обоих упали на тускло мерцающую оранжевую линию, что проходила чуть дальше за их жилищем и отделяла его от… от… От чего бы там ни было — окружающий повсеместный туман не шёл ни в какое сравнение с густым непроглядным киселём по ту сторону границы; белым ничто, куда невозможно было проникнуть ни зрением, ни слухом, ни — уж тем более ногами.
Но вот ничто разверзлось и выпустило из себя тщедушную фигурку.
В этот раз была девушка. Маленькая, светленькая, с короткими кудрявыми волосами, она дрожала так, будто в своём воздушном платьице вышла прогуляться — и тут неожиданно случились заморозки. Но здесь холодно не было, отнюдь — а значит, заключил Иван, тряслась она лишь от страха. Мужчины подошли ближе — навстречу им прозвучало робкое:
— Здрас-сь-сь…
— И тебе приветик! — улыбнулся Дима. — Как зовут, красавица?
— Надя… — и добавила зачем-то: — Русская. Из Курова.
— Опля! — радостно воскликнул Дима. — Вань, землячка твоя, вишь?
Иван едва заметно дёрнулся.
— Надо же… — отозвался как-то без энтузиазма. Взял её ладошки в свои — они трепетали, как крылья пойманной голубки. Теперь он видел, что серые глаза пришелицы заплаканы. Спросил: — Ты где жила там? В Курове-то?
