Сибирская жуть-3

Все подвергайте сомнению, но помните — как раз самые невероятные истории вполне могут оказаться совершеннейшей правдой.

Ганс ШОМБУРГК

Первая книга, в которой мы пытались говорить о таинственном мире вокруг нас, имела неожиданный успех. Множество людей стали вдруг делиться с нами своими наблюдениями, своим опытом общения с неведомым.

В первой книге я был волей-неволей ограничен только своим личным опытом: ведь люди привыкли считать, что «чего не спохватишься — ничего-то у вас нет». Трудно найти человека, который хоть когда-то не испытал бы близости мира иного, с которым не произошло бы хоть что-то, объяснимое с позиций материализма. Но большинство советских людей — строителей социализма давно и сознательно перестали верить сказкам о боге, о дьяволе и вообще о чем-то, кроме строительства коммунизма.

И когда человек сталкивался с чем-то необычным, он для начала изо всех сил убеждал сам себя, что на самом деле ничего особенного не произошло и всему происшедшему можно дать вполне материалистическое, совершенно практичное объяснение. Чаще всего объяснение постепенно находилось, человек убеждал сам себя и потом порой много лет старался не вспоминать то, что нарушило его покой. А если убедить самого себя не удавалось, человек старался не обсуждать всякие странные происшествия, не выносить их на суд других людей. Ведь все заранее и точно знали, что ничего нет и что если человек рассказывает о призраках или о встающих покойниках — значит, у него галлюцинации. И люди старались не рассказывать ни о чем, обоснованно боясь заслужить репутацию если и не сумасшедших, то в лучшем случае людей со странностями.

А тут, стоило выйти нашей книге, как только люди поняли, что этим занимаются всерьез, — хлынул целый поток писем и устных рассказов. В первую книгу вошли истории, которые случились лично со мной или которые мне рассказывали уже давно. В новую книгу я включил истории, рассказанные мне в разных местах и в разное время и показавшиеся достаточно достоверными.

Разумеется, рассказанное приходилось отбирать, и отбирать довольно жестко. В конце концов я — ученый и, представьте себе, дорожу репутацией среди коллег. Но дело вовсе не в том, что я не хотел бы стать посмешищем, едва войдя в зрелые годы. На мой взгляд, наука выработала прекрасный аппарат для установления истины, и нет никаких серьезных причин, чтобы отказаться от него.

Сегодня к науке и к ученым предъявляются такие претензии, что только диву даешься. И люди в нее идут все сплошь ущербные, компенсирующие учеными степенями нехватку красоты тела и половой потенции. И занимается она делами никому и ни для чего не нужными, непочтенными, а разве что удовлетворением праздного любопытства за общественный счет да изготовлением оружия.