Вот уже месяц, как Ия аккуратно каждое утро выходит из трамвая y Гостиного двора и быстрой походкой направляется к магазину дамских нарядов, где она служит кассиршей. Магазин открывают ровно в девять часов утра. Заспанные мальчики снуют по отделениям. Хорошенькие с вычурной прической барышни-продавщицы развешивают убранный на ночь товар, в виде воздушных блузок, шелковых, бархатных и шерстяных платьев, тюлевых и кружевных рубашечек, затейливых галстуков, капоров, кушаков, пелеринок, матине и прочих изящных принадлежностей дамского туалета. Приказчики убирают витрины. Вскрывают ящики и картонки со вновь поступившими товарами, накалывают на них билетики с ценой, словом, производят свою обычную повседневную работу. К двенадцати часам в магазин является старик управляющий, он же ж один из хозяев-пайщиков, тоже вложивший капитал в дело, — толстый, с внушительным брюшком и лысиной во всю голову господин, всегда изящно одетый, с крупным бриллиантовым перстнем на пальце, Илья Иванович Донцов.
Он очень предупредителен к Ии. Ему нравится серьезная, строгая и спокойная манера держаться молодой девушки, её исполнительность в работе, удивительная трудоспособность и внимательное отношение к службе. И обращается старик с Ией, как с равной себе по положению, между тем, как с другими барышнями и со служащими в магазине Илья Иванович несколько грубоват. С младшим же персоналом, с мальчиками, разносящими товар и служащими на побегушках, он и вовсе не стесняется. Немало подзатыльников и щипков перепадает на долю этих последних. Целые дни слышится резкий пронзительный фальцет управляющего, разносящийся по всему магазину, то покрикивающий на нерадивых младших служащих-мальчуганов, то делающий замечания взрослым или отдающий приказания, торгующийся, негодующий, уговаривающий публику, смотря по обстоятельствам. Его толстенькая с большим животом фигура перекатывается с одного конца магазина на другой, во все и всюду поспевая, заглядывая во все уголки, запоминая с удивительной точностью малейшие подробности торговли.
A торговля идет здесь весьма бойко и живо. Целая гвардия молоденьких продавщиц носится бесшумной, скользящей походкой между облаками тюля, газа, шелка, кружев и атласа. Они умеют увлечь, заинтересовать покупательниц, умеют показать, как говорится, товар лицом, и умеют и покривить душой, когда надо и не надо, и сорвать, порой, неслыханную цену за самую обыкновенную вещь, уверив доверчивую покупательницу, что это вещь — заграничная и стоит поэтому больших денег. Здесь целый день толчея, как на рынке. Дамы и барышни, старые, пожилые, молодые и совсем юные, приходят, уходят, выбирают, торгуются оживленно и настойчиво. Вороха платьев, юбок, лифов, блузок, шарфов, принадлежностей моды, роскоши и туалета покрывают собой длинные прилавки торгового помещения. Большая часть нарядов висит на металлических прутьях в стенных углублениях, задернутых тафтой, меньшая облегает проволочные фигуры манекенов. Ия из её стеклянной будки, где помещается касса, наблюдает целые сценки, происходящие между покупательницами и продавщицами. Ей слышатся бесконечные споры о цене, торг, упрашиванье с одной и настаиванье с другой стороны. И, щелкая ручкой, поворачивающей колеса автоматического счетчика машины кассы, девушка успевает заметить то, что ускользнуло бы от других, менее внимательных глаз.
