Лондон, 1 августа 1866 года
«Дорогой мистер Келли,
ищите упорнее. Если понадобится, обшарьте каждую грязную конуру в Сент-Джайлсе. Вы должны найти эту девушку и привести ее ко мне.
Я уверен, что она в Лондоне. Одно из тех самых ожерелий, которые вам не удалось обнаружить, я два дня назад видел на шее одной знатной дамы. Меня крайне тревожит, что вы не можете найти ее, и это заставляет меня усомниться в вашей преданности.
У вас есть две недели. Либо доставьте ее мне, либо предоставьте доказательства ее смерти. Если вам не удастся это сделать, вы об этом пожалеете.
Олтуэйт».
Двумя днями ранее…
Пышные бархатные, занавеси были плотно задернуты, чтобы не пропускать в комнату ночь, но Томас Хайд, лорд Варкур, ощущал, как тьма сгущается в углах гостиной, вокруг затененных шелком газовых ламп; превращая их желтое пламя в оранжевое. Угли мрачно мерцали в камине, а холод ранней осени проникал в старые камни города.
В новом парламентском дворце, уже отсыревшем и поросшем лишайниками, бушевали дебаты.
Томас стоял в углу гостиной Рашуорта, в стороне от гостей, и наблюдал за происходящим. В приглушенном свете драгоценности сверкали одинаково — и на лебединых шеях, и на морщинистых запястьях. Мужчины, походившие на тени в тончайшем сукне, двигались между широкими дамскими юбками, нашептывая что-то в изящное ушко или притягивая к себе бледное ухо, чтобы с суровым видом обменяться новостями. Мир создавался и пересоздавался как раз в таких гостиных, и Томас уже мог разобраться во всех хитросплетениях, что движут миром. Скоро у него в руках окажется достаточно нитей, и тогда можно будет потянуть за них и посмотреть, как запляшут эти люди…
Внезапно над приглушенным бормотанием взлетел громкий и ясный смех. Казалось, кто-то разбил бокал. Сестры Томаса, двойняшки, стояли у фортепьяно с миссис Кристофер Редклифф. Они не представляли для Томаса никакого интереса. Так же, как и снующие взад-вперед слуги. Гораздо больше его интересовал лорд Эджингтон. Мимо лорда все проходили с неуверенным и смущенным видом, ведь репутация этих стойких тори была поколеблена год назад в результате перехода Эджингтона на сторону вигов.
Шепотом сообщалось, что возможной причиной такого демарша стал заключенный два года назад брак с никому не ведомой Маргарет Кинг. Впрочем, Томас так не думал. Сейчас эта маленькая женщина сидела в кресле прямо перед ним. Густые черные завитки волос обрамляли ее изящное личико, такое же замкнутое и непроницаемое, как у сфинкса.
Только еще одна женщина сидела так же спокойно, как она, — и даже более неподвижно. Временами Томас задавался вопросом, вздохнула ли она хотя бы раз с тех пор, как мужчины, выкурив свои послеобеденные сигары, присоединились к дамам. Она была одета в платье такого темно-красного цвета, что оно казалось почти черным, прозрачная черная вуаль скрывала лицо.
