Первый раненый

Валерий Горбань

Первый раненый

Змей

Как я в детстве любил бенгальские огни! Веселые трескучие искры -это Новый Год. Это - запах мандаринов и шоколадных конфет, щекочущие в носу пузыри от газировки, залитой в мальчишеские животы от пупка по самые гланды. Это - зелено-румяные яблоки, которые закупались, как обычно на Севере, целыми ящиками и торжественно доставлялись домой на санках под веселое напутствие отца:"Любишь питаться - люби яблоки возить!". А может быть, это от тогдашних добрых фильмов-сказок пошло. "Варвара-краса длинная коса", "Морозко", "Огонь, вода и медные трубы"... Взлетает на экране сноп золотых огней, а ты с замиранием сердца ждешь, кто же появится из этого волшебного фонтана: девица-красавица, старичок-боровичок или чудище какое премерзкое...

Подствольник в ночи рвется, как большая взбесившаяся бенгальская свеча. Сгорающий черный порох разлетается в разные стороны огненными брызгами, а между порошинками, обгоняя их, зло несутся во все стороны черные стальные и бывшие белыми дюралевые осколки.

На углу кирпичного сарая, у позиции АГСа, ударил такой фейерверк. И из самого центра его не сказочный герой, а знакомый черный силуэт вылетает. К нему еще две тени метнулись, за плечи схватили, за стенку задернули. Осветительная ракета вверх пошла. Неверный фосфорический свет, качаясь, на несколько мгновений удручающую картинку проявил. Прижавшись к стене, Пушной стоит, левую ладонь к виску прижал. Между пальцами по щеке кровь струится.

Командир, меня ранило!

И пришла легкость странная. Вот оно, Змей! Вот - то, что тебя сегодня весь день точило неясной тоской лесного зверя, предчувствующего непогоду. Вот что снова подняло с кровати через час после того, как уже в третий раз проверил посты по периметру комендатуры, вызвав недоуменно-тревожные взгляды братьев-омоновцев. Все ясно теперь. Все понятно. Но почему же тогда взбесившаяся кровь в сердце ударила, через сжавшееся в судороге горло прокатилась и тошнотной обессиливающей волной в собственную голову плесканула. Поплыла в сторону проклятая беспросветная ночь... Ах Пушной-Пушной! Не дай Бог! Что я твоей Татьяне скажу, когда она придет своего мужа встречать: пятилетняя дочка у подола и двойнята на руках... А ну-ка - все! Волю включить. Сопли подобрать. А то вон и бойцы запсиховали, голоса дерганые, суетятся, на месте топчутся, как будто не знают, что с раненым делать. Ну - ранен. Ну - в висок. Раз стоит, значит живой пока. Кутузову турецкая пуля вообще через висок глаз вынесла. А он потом и турок драл, как сидоровых коз, и судьбу Наполеона своим единственным глазом без всякой подзорной трубы разглядеть сумел.