Борис Леонтьевич ГОРБАТОВ
ВЛАСТЬ
Рассказ
Даже в ребяческие годы он никогда не мечтал о профессии летчика, моряка или артиллериста. Копируя взрослых, он собирал на пустыре детвору и, взобравшись на холм ржавого заводского хлама, кричал, захлебываясь:
- Митинг открыт! Пролетарские дети всех стран, объединяйтесь!
В школе он был вожаком пионеров, в горпромуче - вожаком комсомольцев, на шахте - партийным вожаком; друзья в шутку называли его "профессиональным революционером". Никогда его не влекло ни к какой другой профессии, кроме этой единственной: вести за собой людей.
В комитете говорили ему:
- Алексей, надо поднять народ!
И он, весело тряхнув головой, отвечал:
- Подыму!
Он подымал комсомольцев на лыжную вылазку, колхозников - на уборку, домохозяек - на древонасаждение, шахтеров - на стахановский штурм. Он и сам не знал, отчего люди идут за ним - в стужу, в ночь, в непогоду. У него не было ни огненного красноречия, ни пламенных слов, - горячее сердце, вот и все, что он имел. Но он знал своих ребят и ключи к ним - молодые или бородатые, все они были его ребята, его народ - и он знал свою власть над ними. И эта власть, в которой не было для него личных выгод, а только одно беспокойство, и вечное горение, и простуженное горло, и небритые щеки, и ночи без сна, - эта власть над душой человека сама по себе была ему наградой.
Война застала его секретарем горкома партии и превратила в комиссара батальона. Он был хорошим комиссаром, его любили. И он любил свой батальон. Эти окопные парни, эти пропахшие порохом воины были ему давно знакомы. Ни шинель, видавшая виды, ни подсумки, ни снаряжение не могли скрыть в них его старых ребят: это был тот же его народ - раньше он поднимал его в труд, теперь поведет на драку.
Но вот на днях шел бой за курган "Семь братьев", и батальон его полка не поднялся в атаку. Батальон лежал под огнем у кургана, и никакая сила не могла оторвать бойцов от влажной, сырой земли, к которой они жадно приникли, в которую впились ногтями, вдавились коленями, прижались лицом.
- Ну, комиссар, надо подымать народ! - сказал Алексею раненый командир батальона.
И Алексей, тряхнув головой, ответил:
- Подыму!
Он побежал, придерживая рукой полевую сумку, к кургану. Вокруг, как хлопушки, разрывались мины, и он, сам не зная почему, вспомнил вдруг комсомольскую пасху 1923 года, и факельное шествие, и "Карманьолу", и как тогда мечтал о подвиге.
"...На фонари буржуев вздернем... Эй, живей, живей, живей!" Бежать уже нельзя было, и он пополз. Он пополз к бойцам и громко, чтобы его все услыхали, весело закричал:
