Михаил Николаевич Грешнов
ЧАЙКИ С БЕРЕГОВ ТИХОГО ОКЕАНА
Мой друг, писатель Леонид Васенюк, привез мне с Тихого океана двух чаек, великолепных птиц, черноголовых, сизых, как дым, подкрашенных багрянцем рассвета.
- Тебе, - сказал Леонид, передавая птиц вместе с клеткой.
- Как ты догадался? - воскликнул я.
- Тебе! - повторил он и сделал широкий жест, будто очертил передо мной даль океана.
Леонид был романтик. Оба мы были романтиками со школьных лет. Перечитали все книги о море, о путешествиях, о Пржевальском и Крузенштерне. Перерыли шкафы, чердаки у знакомых ребят в поисках книг о приключениях, и сам поиск был для нас приключением.
Мы представляли себя искателями сокровищ, если находили "Северную Одиссею" Джека Лондона, "Ледяной сфинкс" Жюля Верна, бесстрашно рыскали по Клондайку, прокладывали пути в Антарктику. Мастерили нарты, упряжь к ним для дворовых собак, а не получалось, бросали ради постройки корабля на реке Кубани. Застревали где-нибудь на споре о стакселях, трисселях и, не окончив по этой причине корабль, проектировали подводную лодку, чтобы плыть к Полюсу недоступности.
Все, что следовало пережить мальчишкам, мы пережили. Война сразу сделала нас взрослыми - пятнадцати лет мы добровольцами ушли в армию. После встретились, учились в вузах, а потом каждый выбрал свою дорогу: Леонид стал писателем, а я сеятелем - выращивал пшеницу и первый кубанский рис. На какое-то время потеряли друг друга. Не хотелось верить, что навсегда, и действительно, Леонид отозвался с Курил - наше босоногое прошлое снова вернулось к нам. Я нашел рассказ "Съешьте сердце кита". Такой рассказ мог написать только Ленька. Потрясал заголовок, потрясающим было содержание рассказа, по сути, о простых людях, но сколько романтики, свежести было в рассказе!.. Едва прочитав первые строки, я сказал через тысячи километров: "Здравствуй, Леня!"
Этими словами начал к нему письмо.
Леонид от того, что сделался знаменитым, не стал гордецом. Ответил на письмо, завязалась частая пе реписка.
- Приезжай на Курилы, - звал он.
- Выращиваю рис, - отвечал я.
- И что, - возражал Леонид. - Найдется работа здесь.
Курилы для меня теперь были все равно, что Антарктика или Клондайк. Детство скрылось за горизонтом, приключения остались в книгах. Шла обыкновенная жизнь: планерки в кабинете директора, поля над рекой, ежемесячная зарплата. Отцовский дом к этому, знакомый до каждого уголка и гвоздя, двое сыновей, растущих, словно подсолнухи, и всегда каких-то новых и неожиданных: "Папа, что ты знаешь о "черных дырах"? "Белые" тоже есть?" - Хватают из телека, из журналов, каких мы в детстве не видели.
