Иисус Христос неразрывно связан с мессианской идеей. Он есть ее производное, ее порождение, ее наиболее яркое и полное воплощение, и он же в известном смысле – жертва этой идеи, испытавшая на себе все ее прелести, все противоречия и весь ее драматизм. Трудно найти в мировой истории другую такую фигуру, которая бы по совокупности всех качеств, по силе вызываемых эмоций могла бы быть поставлена рядом с Иисусом Христом. Известно немало религиозных деятелей, притязавших на тот же титул, на те же функции и на то же к себе отношение даже после своей смерти («ухода из мира»), но ни один из них еще не достигал у своих последователей такой полноты выражения в качестве Господа Бога. Ни один не становился столь универсальным символом. Об Исиде, Заратуштре и пророке Мани в свое время рассказывались вещи не менее замечательные, и последователи их находились повсюду, и целые государства обращалось в лоно их веры, но где теперь исекеи и манихеи? Канули в небытие. А Иисус Христос по-прежнему актуален.
В чем тут секрет? В чем уникальность, притягательность этой фигуры? Над раскрытием этой тайны билось и бьется немало умов. Может быть, все дело в некоторых особенных деталях, на первый взгляд частностях, мелочах? Евангельская история завершается пронзительно-завораживающими картинами Страстной недели, арестом, судом и распятием Иисуса, и по силе воздействия на человека эти немногие страницы не знают себе равных. Это отчаяние в ночной тиши Гефсиманского сада, эта неумолимо приближающаяся смертная казнь, как падающий нож гильотины, она пронзает наши сердца; мы стоим вместе с Иисусом перед бесчувственными судьями, поносимые злобной толпой, следуем вслед за ним на Голгофу, страдаем, умираем и воскресаем вместе с ним. «Драма Страстей Господних, – писал знаменитый мистик XIX века Эдуард Шюре, – содействовала могучим образом распространению христианства. Она исторгала слезы у всех, кто имел сердца… Все отдельные сцены этой драмы, рассказанные в Евангелиях, отличаются необыкновенной красотой». «Смерть Иисуса – прообраз всех мученических смертей», – отмечает нынешний израильский исследователь Давид Флуссер. К этому можно добавить, что рассказ о восстании Иисуса из гроба – надежда всех смертных.
Для верующих Иисус Христос – сверхъестественная эсхатологическая фигура, справедливый судия и царственный правитель, появляющийся в «конце дней», при крушении нынешнего «греховного мира». И в то же время он Сын Божий, второе лицо Святой Троицы, собственно говоря, полное и всеобъемлющее олицетворение Бога, мистическим образом присутствующее в повседневной жизни, с которым верующий может говорить, общаться, прибегать к его защите, получать наставления, страшиться его гнева.
