Коммунисты появились первыми. Человек двенадцать быстро шагали по бульвару, который тянулся от Комбá к Менильмонтан: молодой мужчина с девушкой чуть отставали, потому что у него болела нога, а она помогала ему идти. На их лицах читались нетерпение, досада и отчаяние, словно они пытались успеть на поезд, в глубине души осознавая, что поезд этот уже ушел.
Хозяин кафе увидел их издалека: горели уличные фонари (вскоре лампы будут разбиты пулями и этот парижский квартал погрузится во тьму). Собственно, на всем широком пространстве бульвара больше никого не было. С наступлением сумерек в кафе зашел только один человек, а после того, как солнце село, со стороны Комба послышались выстрелы. Метро давно закрылось, однако хозяин не торопился опускать жалюзи, то ли из врожденного упрямства, то ли из нежелания отступать перед превратностями жизни. А может, от жадности. Наверное, он и сам не назвал бы истинную причину. Прижимаясь широким желтоватым лбом к стеклу, он старался разглядеть, что творится на бульваре справа и слева от кафе.
Но когда появились те люди, которые определенно куда-то спешили, он решил, что пора закрываться. Прежде всего предупредил об этом своего единственного посетителя, который лениво гонял бильярдные шары, прохаживаясь вокруг стола и пощипывая усы. Его лицо в полумраке отливало зеленью.
— Красные идут, — сообщил хозяин кафе, — так что вам, пожалуй, пора. Я опускаю жалюзи.
— Не мешайте. Мне они вреда не причинят, — ответил посетитель. — У меня очень сложный шар. Так-так, красные наступают. Лучше отойти в сторону. А то затопчут, — и он ударил, но шар, вместо того, чтобы попасть в лузу, отскочил от борта.
— Я понимаю, тут ничего не поделаешь, — кивнул лысой головой хозяин кафе. — Но вам лучше пойти домой. Только сначала помогите мне опустить жалюзи. Жену я отослал.
Посетитель сердито глянул на него, повертел в пальцах кий.
— Из-за вас я промазал. Вам-то, небось, есть чего бояться. А я — бедный человек. И мне ничего не грозит. Можно не суетиться. — Он подошел к вешалке, достал сигару из кармана пальто. — Лучше принесите пива. — Вновь повернулся к столу, прицелился кием, шары со стуком раскатились, а сердитый хозяин двинулся к стойке, сверкая лысиной. Пива он не принес, вместо этого принялся опускать жалюзи. Медленно, неуклюже. Он все еще продолжал возиться с окнами, когда коммунисты оказались рядом с кафе.
Хозяин застыл, наблюдая за ними с тайной неприязнью. Боялся, что дребезжание жалюзи привлечет их внимание. «Если буду вести себя тихо, они, возможно, пройдут мимо, — подумал он и со злорадством вспомнил о полицейском кордоне на площади Республики. — А там уж с ними разберутся. Так что до поры до времени лучше быть тише воды, ниже травы». При этой мысли он испытал глубокое удовлетворение, поскольку нехитрая житейская мудрость как нельзя лучше соответствовала его натуре. Он замер у окна, желтушный, пухлый, осторожный, из соседней комнаты до него доносился стук бильярдных шаров, а он смотрел на молодого человека, который брел по тротуару, сильно хромая и опираясь на руку девушки. Потом все остановились и растерянно повернули головы в сторону Комба.
