Вступление (переводчика):
Конфликт утопий
Башня — синоним организованного отступления, сопротивления, особой позиции, но также и синоним смешения языков, подобного тому, что произошло при строительстве Вавилонской башни. Ведь ГДР была, помимо прочего, и Вавилоном: государством, в котором люди перестали понимать друг друга.
Уве Телькамп. Интервью Андреасу Платтхаусу, 06.10.2008
О «Башне», романе Уве Телькампа, сорокалетнего уроженца Дрездена, говорит сейчас вся Германия.
Роман вышел в издательстве «Зуркамп» в 2008 году, в том же году его автор получил за него две очень престижные премии (имени Уве Йонсона и Немецкую книжную премию), в 2009-м — еще две (фонда Конрада Аденауэра и Немецкую национальную премию); книга — несмотря на то, что она очень велика по объему, около 1000 страниц, и крайне сложна стилистически, — семь недель оставалась в списке бестселлеров; по местам Дрездена, связанным с местом действия романа, сейчас водят экскурсии. Дело, конечно, не в премиях самих по себе (и уж тем более не в экскурсиях), а в том, что сообщество читателей, в большинстве «непрофессиональных», всерьез заинтересовалось книгой, явно не рассчитанной на легкий успех.
Многие критики сравнивают «Башню» с романами Томаса Манна, прежде всего с «Будденброками»: по их мнению, Телькамп возродил ту давно не популярную литературную форму, которая в рамках «семейной хроники» обращается к историческим и философским проблемам. Сам Уве Телькамп в речи по поводу получения премии Уве Йонсона подтвердил такую точку зрения, заявив, что является продолжателем традиции эпического повествования:
Премия имени Уве Йонсона, которую вы мне вручаете, для меня означает признание с вашей стороны важности эпического повествования, литературы непреходящих ценностей, что принципиально значимо в наше время, требующее от людей быстрых решений и приучающее их не думать ни об истоках явлений, ни об их конце… …эпичность, как я ее понимаю и какой люблю у Йонсона, Пруста, Томаса Манна, Толстого, не есть нечто бесформенно-раздутое, а, напротив, представляет собой сконцентрированную гуманность, и сегодня, в эпоху короткого и затрудненного дыхания, такая эпичность являет пример свободы… Взяться за написание эпического произведения — значит пуститься в рискованную авантюру с целью спасти мир через поиск правды: затея совершенно донкихотская, но вместе с тем и необходимая.
До недавнего времени (до 2004 года) Телькамп работал врачом на станции «Скорой помощи» в Дрездене и Мюнхене. Второй роман Телькампа, «Зимородок» (2005), — история безработного философа, сближающегося с группой террористов, — привлек пристальное внимание критиков, хотя некоторые из них и упрекали молодого автора в излишней усложненности языка, зато другие увидели в этой усложненности особую позицию, противостояние литературе мейнстрима.
