Каждое утро встаю, чтобы пописать. Всегда так однообразно начинается день! Сорок семь лет подряд. Одно и то же. НА-ДО-Е-ЛО!
За окном метла скребет асфальт, шуршит листва. Звук в утренней тишине громкий, монотонный, завораживающий. Лежу – слушаю. Представляю себе этого узбека-дворника. Приехал сюда на заработки. Это же как хреново должно быть на родине, чтобы в Москву – дворы подметать! Ладно бы куда-нибудь в Антверпен или там в Брюгге… Хорошо, что я не узбек. Нет, я не ксенофоб, не расист – не люблю всех одинаково. И в первую очередь – себя.
Недавно мама рассказала, что каждое утро ее будит какая-то птица. Однообразно чирикает. Нет, даже не чирикает, а кричит. Да так настойчиво. Буквально в приказном тоне: «Пыс-пыс! Пыс-пыс!..»
Страшно подумать, какими криками будут будить меня птички, когда мне стукнет семьдесят пять… Как же не хочется стареть!
Во времена моего детства у нас в кооперативном доме был сантехник Женя. У него не было ни возраста, ни портретных характеристик. Или я уже просто не помню, как он выглядел в деталях. Женя неизбежно сидел во дворе за наскоро покрашенным зеленой краской столом и играл с мужиками в домино. Громко стучали костяшки по металлической столешнице. Звук осколочно бил по всем окнам трех хрущевок, составлявших двор.
Помню, один пенсионер впечатал в стол «пусто-пусто», выкрикнул: «Рыба!» – и «склеил ласты». Что-то с сердцем.
Хорошо умереть так, на свежем воздухе, ранней весной, скоропостижно. «Рыба!» – и пиздец. Что за рыба? Последнее, что слетело с его губ – не проклятие, не благословение, не тайна зарытых где-то сокровищ, не клич, не покаяние – «рыба». Хорошо.
Когда Женя был обморочно нужен, когда случалось что-нибудь из ряда вон, что-нибудь зловеще-канализационно-экстримальное, – он исчезал. Такое у него было свойство. Растворялся, дематериализовывался в самый неподходящий момент. Мой папа отправлялся на поиски. Найти Женю, как правило, было невозможно ни в одном из известных отцу пространствах. Когда рано или поздно он таки возвращал сантехника из небытия, воскрешал его из праха, тот заходил в квартиру в облаке неземного перегара, нереально грязный, весь потусторонний и в пакле… Женя наклонялся над нашим текущим унитазом и начинал командовать, как оперирующий хирург своими ассистентами. Не отрываясь от балансирующего между жизнью и смертью толчка, он обращался к отцу: «Толик, сышь? Дайка мне вон ту прокладочку». И к маме: «Лена, сышь? Принеси тряпку». И опять: «Толик, сышь?..»
Лежу. Во рту как кошки насрали. Накануне смотрел фильм о медведях. Они впадают в спячку на полгода. Страшно представить, как несет у них из пасти после пробуждения…
