Интересная штука жизнь. Падения, взлёты… вверх и вниз. Постоянный повтор, напоминающий качели. Все твои действия, решения, желания отражаются на жизни, делая ее разнообразнее и интереснее, а может, даже страшнее и никчемнее.
Взлёты и падения… Их должно быть поровну, чтобы человек мог удержаться в неком подобии равновесия — не канул в бездну или же не воспарил слишком высоко. Это закон, применяемый для каждого.
Ну, почти. Я исключение. Невезение, достигшее патологии, преследует меня всю жизнь. Но я привыкла и смирилась. А что мне оставалось делать? Я слишком слабый человек, чтобы пытаться идти против ветра.
Страдаю от этого не только я. Как глупо это «страдаю»! Словно я набиваюсь на жалость. Действительно страдают близкие, моя семья. Оттого, что слишком долго пробыли рядом с «эпицентром».
Я выбрала самый неподходящий момент для появления на свет — за два месяца до начала Великой Войны, о наступлении которой, конечно же, никто не знал.
Родители одними из последних узнали о надвигающейся беде.
Узнали, когда неисчислимые орды тварей заполонили наш третий раздел.
Демоны — гремело в воздухе, наполняя сердца людей лютым ужасом и паникой.
Моя семья не смогла, как и большинство остальных жителей, уехать в защищенный толстыми стенами Край Паланкаров. Демоны отрезали путь к спасению.
Солдаты из столицы попытались оттеснить их. И мой отец был среди них. Он командовал войском. Хотя, разве можно было назвать войском те три сотни перепуганных людей, знающих, что они стоят лицом к лицу с собственной смертью? Их разорвали за считанные секунды острейшие клыки и когти. А отец, видя, что стало с солдатами, бежал.
Правильно ли он сделал, что проигнорировал приказ «стоять до конца» и бросился спасать себя и свою семью? Не знаю. Я не смею судить его. Ни один человек не смеет. Потому что нас не было там.
Мама, брат и бабушка со мною на руках — отцу почти удалось вывести нас через забытый подземный тоннель.
Мерзкое слово «почти»…
Нас заметили.
Брат, ни лица, ни голоса которого я не помню, остался в том тоннеле. Через день мы вышли на поверхность, в леса, за много километров от города, и прождали его почти полня, но он так и не вернулся.
Когда я спрашивала о нем у мамы, она старалась уйти или увести разговор в сторону. И всегда отводила взгляд. Иногда меня посещали мысли, что мама ненавидит меня, как причину смерти собственного сына. Может, так оно и было.
