Во-первых, почему «вместо»? Потому что здесь я попытаюсь вкратце, конспективно, без обоснований, без аргументов изложить, не стараясь убедить, свой взгляд на недавнее прошлое, на настоящее, попробую спрогнозировать будущее.
Во-вторых, почему только «недавнее прошлое», и какими оно ограничено рамками? Начну с ответа на вторую половину вопроса. Ограничено оно рамками 20 столетия, которое воспринимается не столько, во всяком случае, не только опосредованно, т. е. из книг, документов, как все другие исторические эпохи, но ещё и через призму личных переживаний, воспоминаний, как собственных, так и людей самых близких, с которыми прожил жизнь.
Теперь о главном. Каждому человеку, кроме работы в своей профессии, приходится периодически выбирать вместе с судьбой страны и свою собственную. Чтобы сделать этот выбор правильным, человеку необходимы собственная позиция, представления о прошлом и настоящем, ощущение основных тенденций развития общества и многое другое. Изложенное в этой книге, наверное, превосходит потребности среднестатистического избирателя. Превосходит, возможно, из-за повышенного интереса к рассматриваемым проблемам. Но не более того. То есть, эта книга не претендует ни в коей мере быть отнесённой к «исследованиям новейшей истории»; не содержит она и претензий на построение каких-то новых философских систем. Она остаётся «частным мнением» частного человека.
Поскольку в этом разделе изложена вся концепция целиком, читатель, которому она покажется несовместимой с собственными взглядами, принципами, короче, неприемлемой для него, сможет этим «предисловием» ограничиться. Тот же, кому она покажется спорной или даже интересной, сможет в следующих её частях найти более подробное, или более глубокое, или более обоснованное изложение затронутых вопросов.
* * *
Последние 500 лет привили россиянам любовь к сильной центральной власти. Впрочем, вполне может быть и наоборот: именно благодаря этой любви, в России власть менялась по форме, оставаясь централизованной по сути — великокняжество, монархия, диктатура, президентство. В те короткие исторические промежутки, когда Россия лишалась сильной центральной власти, начиналась смута. Так было всегда — и в далёком, и в недавнем прошлом.
Первое российское президентство вынуждено было поддерживать демократический фасад власти. По своему же внутреннему содержанию власть та была далека от истинной демократии. Но, тем не менее, Ельцин хотя бы в начале своего президентства чувствовал себя заложником демократов, сделавших его своим лидером. Кроме того, он сам на себя, как бы, возложил миссию борьбы с коммунистами — декоммунизации России. Однако делал он это всё крайне непоследовательно. Да и не могло быть иначе. Разве можно было подготовиться к такой деятельности, работая в обкомах, ЦК, Политбюро КПСС. Не мог он со сталинской беспощадностью расправиться со своими вчерашними товарищами по партии, хотя и товарищами их уже не считал после октябрьского (1987 г.) пленума ЦК и 19 партконференции, но и подняться до осознания преступности компартии он тоже был не в состоянии.
