Венеция, октябрь 1767 года, первый день карнавала
Кьяра украдкой нащупала тонкий кинжал, спрятанный за поясом широкой юбки. Острие слегка поцарапало ладонь, но ей стало не так страшно, когда человек, словно клещами сжимавший ее руку, свернул с ярко освещенной площади Сан-Марко на темную и узкую улочку, где едва могли бы разойтись двое прохожих.
Человек явно торопился и оставил без внимания ее едва заметный жест. Вскоре они остановились перед потрескавшейся от влажности почти неприметной дверью, и он дважды стукнул по ней кулаком.
— Пришли, — сказал он, мельком взглянув на Кьяру.
— Ты сказал, что отведешь меня в дом богатой и знатной синьоры. — Кьяра вырвала руку и приготовилась либо бежать, либо пустить в ход свой кинжал — смотря по обстоятельствам. — Знатная синьора даже близко не подойдет к такому убогому дому.
Незнакомец обернулся и взглянул на девушку. В свете тусклого фонаря, висевшего над входом, ее кожа казалась землистой. Но он видел девушку днем и знал, что ее щечки похожи на золотистый абрикос. Взгляд ее ярко-синих глаз был настороженным, однако страх отсутствовал.
А девчонка с характером, подумал он. Он оставит ее себе и заработает на ней неплохие деньги. А когда она станет ему не нужна, сутенеры, обитающие в темных закоулках Венеции, с радостью помогут от нее избавиться. Правда, он вдруг почувствовал что-то вроде угрызений совести, но быстро их подавил, как только представил свою дочь, неподвижно лежащую в постели, несмотря на дорогие снадобья, которые ей прописывают доктора.
— Я привел тебя куда нужно. Это казино синьоры Джульетты Бальдини, вдовы синьора Луиджи Бальдини. — Поскольку он говорил правду, то без особого труда придал уверенность своему голосу. — Будь ты венецианкой, — продолжал он, — то знала бы, что синьор Бальдини был очень богат. И знала бы, что знатные дамы принимают гостей в своем дворце лишь по официальным поводам. А с друзьями они встречаются вот в таких небольших домах, как этот, где гости могут вести себя непринужденно и развлекаться в более интимной обстановке. — Его губы сложились в усмешку. — Разве тебе это неизвестно? Или ты врешь и не обладаешь никаким даром ясновидения.
— Я вижу то, что мне дано увидеть. Иногда я вижу много, а иногда — почти ничего. Если я — ясновидящая, это еще не значит, что мне известно все.
— А тебе, крошка, и не обязательно знать все. — Незнакомец рассмеялся, и его смех гулко отозвался в пустынном проулке.
Ей и на самом деле лучше знать поменьше, подумал он и снова схватил Кьяру за локоть.
— Все, что от тебя требуется, — это предсказать кое-кому судьбу. Точно так, как ты это делала сегодня днем на площади. — Плечи Кьяры были закутаны в старую черную шаль, но шея и верхняя часть груди над вырезом блузки оставались открытыми, и незнакомец не мог скрыть своего оценивающего взгляда. — И будь полюбезней с гостями синьоры Джульетты.
