Звон струны, плеск волны, стук меча.
Жизнь опасна и горяча.
За потоком грозным иду,
Потеряю или найду?..
Салафра… Просторный дом с бесчисленными переходами, галереями, башенками, пристройками и погребами, окруженный роскошным садом. Можно было целый день бродить по его дорожкам, выложенным разноцветной каменной плиткой, любуясь цветущими деревьями и кустами и мелькающими среди зелени ручными фазанами. Когда-то сад представлялся Соне настоящим лесом, таким, как в далеком Ванахейме, на родине ее матери… Или дикими вендийскими джунглями, о которых рассказывал отец, ласково перебирая ее отливающие медью непослушные кудри.
Салафра, Гранатовый Сад, прошлое, навсегда утерянное и сгоревшее в жадном пламени…
Рыжеволосая девушка задумчиво поворошила веткой почти прогоревший костер. Отсюда, с холма, петляющая дорога казалась узким кожаным ремешком. По ее расчетам, остался еще день пути — и она наконец доберется до Керсиса.
Вдруг, вспомнив о чем-то, девушка быстро пошарила рукой в невысокой траве. Что это на нее сегодня нашло?! Костер угасал, угли почти почернели, а птица как лежала, так и лежит со стрелой в груди. Соня кинжалом вспорола брюшко, вытащила внутренности и засыпала жирную тушку горлицы горячими углями. Всё. Теперь нужно немного подождать — и нежное жаркое будет готово. А сколько этих горлиц водилось в окрестностях поместья! Соня прикрыла глаза, прислонившись к стволу старого бука. И снова перед ней замелькали картины прошлого, такого близкого и уже такого далекого…
Салафра; Поместье на самой границе Хаурана и Заморы, куда семья девушки перебралась из, туранского города Майрана. Шумная, беспокойная семья.
Их было четверо — два брата и две сестры. Братья, Хункар и Эйдан, и старшая сестра Ална. Мальчики темноволосые и кареглазые — сказывалась гирканская кровь отца, богатого торговца Келемета, — они походили друг на друга внешне, но обладали совершенно разными характерами. Заводилой чаще всего был задира Хункар, худой и жилистый, как отец. Только он, неугомонный старший брат, мог подбить на какую-нибудь отчаянную проделку медлительного, серьезного Эйдана и любимицу матери, тихоню Алну. А Соня, Рыжая Соня, и без уговоров всегда следовала за ним. С замирающим от восторга сердцем лезла, обдирая руки, вслед за братом на самое высокое дерево, чтобы разглядеть край земли: то место, за которым уже ничего нет. Или пряталась от домочадцев в конюшне, под ногами злого отцовского жеребца, который прижимал уши, гневно фыркал, но все же ни разу не придавил дерзкую девчонку…