Рассказ
— «Женщины делают из ничего: салат, трагедию и прическу», — задумчиво процитировала чье-то высказывание Снежана, юная синеокая нахалка со светлой незагоревшей кожей и точеной ладной фигурой, наблюдая за своей соседкой по кроватям.
Долгий утомительный день, вместивший в себя два переезда и один перелет, сказался на медлительной и вяло-спокойной Насте Науменко: она уже около часа, полузасыпая, накручивала свои неопределенного цвета жидковатые волосы на бигуди, готовясь завтра на открытии лагеря сразить повально всех или через одного, или хотя бы одного — как уж там получится.
По сравнению с хлопотливыми девочками Снежка, философствующая лежа прямо на светлом казенном покрывале в неснятых кроссовках и пляжной соломенной шляпе с повисшими, как старческие усы, полями, выглядела вызывающе.
— А мужчины делают из ничего… — решила она от скуки сама придумать вторую часть афоризма, — самогон, деньги и…
Мир так никогда и не узнает, на что еще способны джентльмены, потому что вошедшая в палату вожатая сразу установила нарушение дисциплины и, поджав тонкие злые губы, встала перед кроватью Снежки.
— Это что еще за диво? — остроумно, как ей показалось, выразила свое возмущение Татьяна Петровна, студентка-практикантка педучилища.
— Говорит кобыла сива, — глядя прямо в сузившиеся зрачки вожатой все с той же задумчиво-философской интонацией, с какой она изрекала свои Цицероны по-флотски, ответила хорошенькая мисс Дерзость. Длинноватое, лошадиного типа, лицо практикантки, украшенное редкой детской челкой, мгновенно пошло красными полосами — не выручила даже разница в возрасте.
— Да ты, да ты просто совриголова какая-то, — в интонации обличения сказала Татьяна Петровна, оговорившись, причем ей сейчас же показалось, что другие две девочки в палате засмеялись над ошибкой, над тем, что вместо «сорви-» она сказала «соври-», и от беспомощности вожатая взяла еще на тон выше:
— Ну-ка, встать!
— …Некрасива и спесива, — протянула Снежка, интуитивно чувствуя, что побеждает. Секрет был простой: не волноваться, не впускать неприятностей внутрь, сохранять невозмутимость, хладнокровие и присутствие духа. Чего не удалось сделать неопытной вожатой, впавшей, как поняла Снежана, в истерику, что навряд ли могло вызвать уважение как ребят, так и соратников-коллег по педагогическому корпусу.
— Мне сейчас бы выпить пива, — продолжила новоявленная поэтесса, — краснодарского разлива.
Ничего криминального в том, что был упомянут город, из которого прибыло большинство из обслуживающего персонала лагеря «Солнечный», расположенного на берегу Черного моря, конечно, не было, но вожатая посчитала иначе: со слезами на глазах она кинулась вон из палаты, явно решив привести подкрепление или хотя бы просто нажаловаться.
