Счастливый принц

На высокой колонне, над городом, стояла статуя Счастливого Принца. Принц был покрыт сверху до низу листочками чистого золота. Вместо глаз у него были сапфиры, и крупный алый рубин сиял на рукоятке его шпаги.

Все восхищались Принцем.

— Он прекрасен, как флюгер-петух! — молвил некий городской советник, жаждавший прослыть за тонкого ценителя искусств. — Но, конечно, флюгер полезнее! — прибавил он тотчас же, опасаясь, что его уличат в непрактичности; а уж в этом он не был повинен.

— Постарайся быть похожим на Счастливого Принца! — убеждала нежная мать своего мальчугана, который все плакал, чтобы ему дали луну. — Счастливый Принц никогда не капризничает!

— Я рад, что на свете нашелся хоть единый счастливец! — бормотал гонимый судьбой горемыка, взирая на эту прекрасную статую.

— Ах, он совсем как ангел! — восхищались приютские девочки, толпою выходя из собора в ярко-пунцовых пелеринках и чистых белоснежных передниках.

— Откуда вы это знаете? — возразил учитель математики. — Ведь ангелов вы никогда не видали.

— О, мы часто их видим во сне! — отозвались приютские девочки, и учитель математики нахмурился и сурово взглянул на них: ему не нравилось, что дети видят сны.

Как-то ночью пролетала тем городом Ласточка. Ее подруги, вот уже седьмая неделя, как улетели в Египет, а она задержалась тут, потому что была влюблена в гибкую красавицу-тростинку. Еще ранней весною она увидала ее, гоняясь за желтым большим мотыльком, да так и застыла, внезапно прельщенная стройностью ее девичьего стана.

— Хочешь, я полюблю тебя? — спросила Ласточка с первого слова, так как любила во всем прямоту; и тростинка поклонилась ей в ответ.

Тогда Ласточка стала кружиться над нею, изредка касаясь воды и, оставляя за собой серебряные струи. Так она выражала любовь. И так продолжалось все лето.

— Что за нелепая связь! — щебетали остальные ласточки. — Ведь у тростинки ни гроша за душою и целая куча родственников.

Действительно, вся эта речка густо заросла камышом. Потом наступила осень, и ласточки все улетали.

Когда все они улетели, Ласточка почувствовала себя сиротою, и эта привязанность к тростинке показалась ей очень тягостна.

— Боже мой, ведь она как немая, ни слова не добьешься от нее, — говорила с упреком Ласточка: — и я боюсь, что она кокетка: флиртует со всяким ветерком.

И правда, чуть только ветер, тростинка так и гнется, так и кланяется.

— Пускай она домоседка, но ведь я-то люблю путешествовать, и моей жене не мешало бы тоже любить путешествия.

— Ну что же, полетишь ты со мною? — наконец спросила она, но тростинка только головой покачала; она так была привязана к дому!