Рассказы, записанные мною за самим доктором, как-то разоткровенничавшимся со мной, планировались быть последними, о чем я хотела поведать миру. Честно говоря, про доктора гораздо лучше было бы сочинять анекдоты… и сочинять ли? Просто записывать за ним! И только те обстоятельства, что со мной и доктором случаются - все, что угодно, кроме спокойной жизни - заставляют снова взяться за повествование.
Пересидев весь "мертвый сезон" на море, мы вчетвером дружно взвыли. Мне стало скучно за месяц до отъезда, я начала ныть первой, следом за мной стал вторить доктор. Он потирал руки и говорил, что море - это прекрасно, но когда его слишком много и оно холодное - это не интересно.
Дольше нас держались Британия и Виктор. Он-то и сдался последним. Бри присоединилась к нашей ноющей в баре компании недели через полторы. Бедняжка соскучилась по старшим детям, ей не терпелось рассказать всему своему "клану" прекрасную новость о прибавлении. Виктор ходил на море (от которого нас всех дружно тошнило) один. Сначала ненадолго: мы все никак не могли расстаться дольше, чем на пять минут. Потом под присмотром ван Чеха, которому было откровенно нечем заняться, взаимные патологические путы были ослаблены. Доктор исподволь проводил с нами терапию, притом настолько искусно, что я не сразу заметила это.
- А что это вы, по психотерапии соскучились? - осторожно спросила я как-то вечером.
- Это ты о чем, дитя мое? - доктор хитро на меня взглянул и отпил чаю.
- Я тут заметила, вы на нас с Виктором увлеченно практикуетесь, - я пожала плечами.
Доктор усмехнулся и не ответил. Он долго пил свой чай, поглядывал на меня, сверкал голубым глазом.
- Просто я посмотрел в перспективу, - задумчиво, наконец, сказал доктор, когда увидел, что я вся извелась, - Не думаю, что фон Бохель одобрит, если ты станешь ходить на работу с бывшим нашим пациентом. Виктор, конечно, сведущ в психиатрии, но с несколько непривычной для Главного стороны. Мы таких обычно лечим…
Все закончилось дружным весельем. На самом деле я была ван Чеху благодарна. Если бы не он… Я сама задумывалась: как выходить на работу, если мы не сможем расставаться с Виктором больше, чем на незначительные пять минут?
В баре бурчал телевизор, показывали какие-то новости. Ван Чех, оперевшись подбородком о кулак, смотрел в голубой экран. Профиль его в тот момент казался немного хищным, доктору было любопытно. Говорили о громком процессе по делу о каннибализме. Главная обвиняемая Ая: фактически она людоедкой не была. Я слушала в пол-уха.
