Как Кузька домовят помирил

В избе расписной, нарядной, узорной, в деревушке над Быстрой речкой жил-поживал маленький домовенок Кузька. Молод он еще был — и семи веков не исполнилось, а у домовых это все равно, как для людей сказать, что седьмой год идет.

Но хоть и молодой домовенок, но вот дело свое знал: хозяевам помогал, за порядком следил.

Однажды ранним-ранним зимним утречком, когда люди еще крепко спали, проснулся домовенок Кузька, как всегда, прежде всех. Разлеживаться не стал, бодро и весело вскочил. Как будто и не мела за окном метель-пурга неугомонная.

Вылез Кузька из-под печки, в избе хозяйничает, пока никто его не видит. Горшки, сковородки да чугунки домовенок быстренько выскреб, порядок навел, да пыль подмел.

Тут бабка Настасья проснулась, зашевелилась, сейчас печь разжигать станет.

А Кузька уже в конюшне порядок наводит — вчера поздней ночью хозяин из города приехал. Домовенку и здесь надо за всем проследить, лошадок почистить, накормить. А потом можно и гриву им расчесать, в косички заплести — любимое занятие домовых.

Подошел Кузька первым делом к телеге, вдруг слышит — что-то в сене шебуршится.

— Никак опять мышь? — подумал вслух домовенок, обращаясь к стоящей рядом кобылке. — А-я-я-й! Она же лучшее зерно у вас погрызет, жеребеночка маленького напугает. Непорядок!

Но тут среди сена возникла чья-то лохматая головенка и блестящие черные глазки. Следом за головой появился и весь домовенок в яркой рубашке.

— Белебёня! — завопил Кузька радостно.

Брат дорогой из родной деревушки, друг-товарищ во всех озорных проделках да играх пожаловал! Как тут домовенку не обрадоваться. Прыгает Кузька, скачет, лапотками притоптывает, руками прихлопывает.

Успокоился немного Кузька, да поспешил доброго гостя в избу вести, к себе под печку в красный угол усаживать, яствами-угощениями со вчерашнего дня оставшимися баловать.

Поел Белебеня щи да кашу, закусил пирогами, что бабка Настасья уже испечь успела, да принялся новости рассказывать — с рождения он говорливый был, ни минутки не помолчит, все чего-то тараторит.

— В нашей-то деревне, Кузька, все о тебе скучают, часто вспоминают, приветы передают. Особенно дед Палила, а также Сюр, Вуколочка, Афонька, Адонька, Сосипатрик.

Кузька слушает, гостю не нарадуется. А Белебеня уже тараторит о том, что его в Кузькину деревеньку привело, далеко так занесло.

— Наши-то все кланяются тебя, Кузька, зовут на новоселье, очень просят пожаловать.

Кузька обрадовался:

— Кто ж у нас теперь переселяется, в новую избу перебирается?

— Вуколочка! — важно проговорил Белебеня.