Глоток неба

Перевела Анастасия Грызунова

Рассказ войдет в том избранного Карсон Маккалерс «Озарение и ночная лихорадка», который выйдет в издательстве «Независимая газета».

Некоторое время ее осунувшееся юное лицо было недовольно обращено к мягкой голубизне неба, окаймлявшей горизонт. Затем, подрагивая приоткрытыми губами, она вновь опустила голову на подушку, сдвинула панаму на глаза и недвижно замерла в полосатом парусиновом кресле. Переменчивые тени плясали по одеялу, покрывавшему худое тело. В кустах таволги, раскидавшей поблизости белые цветы, жужжали трутни.

Констанс на секунду задремала. Она очнулась от душного запаха горячей соломы — и от голоса мисс Уэлан.

— Ну‑ка. Вот твое молоко.

Из сонной дымки возник вопрос, который она не собиралась задавать, о котором сознательно и не думала:

— Где мама?

В округлых руках мисс Уэлан держала сверкающую бутылку. Налила ей, молоко бело вспенилось на солнце, и хрустальный иней затянул стекло.

— Где?.. — повторила Констанс, выпустив слово с неглубоким выдохом.

— Где‑то с детьми. Мик утром устроила скандал из‑за купальников. Думаю, поехали за ними в город.

Такой громкий голос. Такой громкий, что может качнуть хрупкие ветки таволги, и тысячи крошечных цветов лавиной рухнут вниз, вниз, вниз в волшебном калейдоскопе белизны. Беззвучной белизны. Ей останется смотреть лишь на окостеневшие колючие ветки.

— Спорим, твоя мама удивится, когда увидит, где ты сегодня.

— Нет, — прошептала Констанс, сама не зная, почему возражает.

— Мне кажется, удивится. Все‑таки первый день снаружи. Во всяком случае, я не думала, что доктор даст себя уговорить и позволит тебе выйти. Особенно после того, что с тобой сегодня ночью было.

Она оглядела лицо сиделки, раздавшееся тело под белой тканью, руки, невозмутимо сложенные на животе. И затем снова лицо — такое розовое и жирное — как может не мешать ей эта тяжесть и яркость — почему это лицо то и дело не сползает утомленно ей на грудь?

От ненависти у нее задрожали губы, а дыхание участилось.

Через секунду она произнесла:

— Раз уж я смогу на той неделе проехать три сотни миль — до самых «Горных Вершин» — наверное, ничего плохого не случится, если я немного посижу во дворе.

Мисс Уэлан протянула пухлую руку — откинуть волосы с лица девочки.

— Ну, ну, — примирительно сказала она. — Тамошний воздух свое дело сделает. Не будь нетерпеливой. После плеврита ты просто обязана не волноваться и быть осторожной.

Зубы Констанс жестко сжались. Не дай мне заплакать, подумала она. Не позволяй — пожалуйста, не позволяй ей смотреть на меня, когда я плачу. Пусть она никогда не смотрит на меня и никогда больше ко мне не прикасается. Пожалуйста, не позволяй ей —