Вчера

Письмо. Из Дударкова. Из нашего Дударкова!

Письмо от девушки с кожей цвета топленого молока, снегирным румянцем и огромными хорошими глазами.

Захожу в подъезд, привычно запускаю руку в письменный ящик, и — выуживаю белый прямоугольник.

Мне мало пишут. Что, в общем, понятно. Особых знакомых в сколь-нибудь удаленных точках планеты у меня нет. Да и зачем письма — телефон и телепатия уже изобретены.

На конверте буквы-бантики, буквы-бабочки, буквы-губы, кренделя и загогулины. Это сколько же свободного, ничем не омраченного времени нужно иметь, чтобы так упражняться?

В графе «кому» — моя фамилия. И в скобках: «лично». С каким настроением начертано, с какой категоричностью!

Марка, обведенная фломастером, гласит: «Пошта Украйны», а штемпель знаменует родное: «Дударков».

Дударков, вселенная моего детства… Зеленая, шальная, она разительно отличается от нынешней. Там домик-невеличка за толпой хмельных тополей, шелковиц и вишен. Меж скоплением домиков, кирпичных, крепеньких, хатками и не назовешь — солнечное поле в редких пятнах тени. Здесь косят траву скотине, здесь жмурится заросшее болотце. В том болотце, в глубине, в густом иле, сидит какое-нибудь серебристое карасевое чудище, выпученными глазами водит, жабрами колышет, плавники топорщит. Над отражениями дрожащих берез беспрестанно меняется небо, клубится белым по синему. А то сереет с краю, и тогда жди дождя или хлесткой летней грозы.

Мы приезжали туда на каникулы. Каждое лето. Сначала, конечно, с родителями. Потом сами. С братом. Обветренные, прожженые солнцем до косточек, с облезшими носами и выбеленными волосами, мы напрочь растворялись в мире тропинок, яблонь, полей и перелесков. За каждым кустом — приключение, на каждом дереве — разбойник, в каждой луже — подводная лодка.

Не в воображении, но наяву в этой точке пространства с нами по соседству проживали Том Сойер и Гекельберри Финн, здесь затевались и претворялись в жизнь их сумасбродные планы. Именно в эту деревню некогда заворачивал достойнейший предприниматель Чичиков. Здесь лила слезы и утешалась по-крыловски басенная Подщипа. Тут же размещался штаб продразверстки, а рядовые революции Давыдов, Нагульнов, Разметнов уничтожали кулачество на корню во имя святых идеалов. А уж сколько добряк и размазня Обломов пролил над собой моих слез. А деятельная Ольга, по-настоящему красивый человек, немало внушала мне решимости прожить жизнь не зазря.