Каменистая тропа вьется среди зарослей орешника. Бредет по тропе сонный ослик. Привычная дорога, привычная тяжесть кувшинов, привьюченных к бокам. Привычно тянет на высокой ноте нескончаемую песню черноглазый мальчишка-погонщик. Что еще делать в дороге? Грустный напев «Шикясты» не требует слов. Если хочешь, придумай слова сам. И Абдулхан поет: «Опять я иду за водой... Иду за водой к роднику, а родник далеко-о...» Вот и все слова, их хватает на всю дорогу, потому что «Шикяста» — медленный напев.
Вот он, родник. В облачке водяной пыли вырывается он из-под скалы и, журча, прыгая с камня на камень, уходит вниз, в долину. Абдулхан снимает с ишачка гюйумы — большие двуручные кувшины из потемневшей меди — и поочередно подставляет их упругой струе. Потом, опустившись на колени, припадает к потоку и долго, долго пьет. Хорошая вода, сладкая. А уж холодная! Абдулхан пьет, пока не сводит зубы.
Хорошо бы напиться на весь день. Но к вечеру мать, наверно, снова пошлет за водой. «Почему так? — думает Абдулхан. — Тут родник бьет из-под земли, пей сколько хочешь, а дома у нас хорошей воды нет. Та, что берут в колодцах, не для питья; ею только огороды поливать. Вот и ходи за три километра к роднику».
Абдулхан навьючивает оба гюйума на потертые ослиные бока.
— Чо! Чо-о! — кричит он, взбадривая задремавшего ишака веткой орешника.
И снова постукивают копытца по каменистой тропе. Снова плывет под синим небом нескончаемый напев.
Не повезло Баку с водой. Соленой, конечно, сколько угодно — целое море. Есть на Апшеронском полуострове и соленые озера — шоры. Скудная, обожженная солнцем земля как бы источает соленый пот. Но с пресной водой в Баку и на Апшероне всегда было худо. Издревле существовали здесь кягризы — система колодцев, соединенных подземными ходами — штольнями. Столетиями брали из кягризов мутную солоноватую воду, от которой воротил морду даже иной верблюд.
Караванные тропы уходили от древних крепостных стен Баку в соседние ханства, в Персию. Волоча за собой пыльные облака, плыли бурой апшеронской степью верблюды. Их перед дальней дорогой заправляли, как теперь заправляют горючим автомобили. Из самана и отрубей делали плотно спрессованные цилиндры и несколько таких цилиндров запихивали верблюду в пасть. Этого корма ему хватало на всю дорогу. Караваны увозили нефть — ею Апшерон был богаче, чем водой, нефть вычерпывали ведрами из колодцев. Горючее свойство нефти было давно известно людям, и с древних времен Азербайджан называли «Страной огней».