Вокруг Света 1978 № 10 (2457)

Мы стояли с Евгененко на левом берегу Амура и ждали. Хотели увидеть, как по новому мосту пройдет поезд. Он должен был идти со станции Комсомольск-сортировочная через Амур на восток — к Тихому океану. И мост и станция принадлежали Байкало-Амурской магистрали. К тому, что через них идут поезда, жители города уже привыкли. Мне же мост открылся, как только я прилетел. Я видел его из окна гостиницы и тогда, когда выходил на улицу, тоже видел его, потому что мост всегда присутствовал. Смотрели на него все: тех, кто гулял или находился на набережной, он притягивал, как горизонт с парусами, — стройный над широтой Амура, словно найденный в оптическом фокусе. На правом берегу мост упирался в сопку, от которой тянулись другие сопки и уходили грядой в низовье.

С городского побережья проходящие через Амур составы казались черной ползущей линией, и тогда в глаза бросалась соразмерность сопок и моста: он как бы был выдержан в масштабе природы и рядом с зелеными холмами не терял своей внушительности. Приблизиться к нему можно было или по реке, или по окружной дороге, обходя весь город с суши.

Как только мы добрались до моста, Евгененко замкнулся, ушел в себя, и от былой его общительности не осталось и следа. Мы стояли у самого начала моста, на насыпи, на расстоянии, как два незнакомых человека, и смотрели на городскую черту вдали. За нашими спинами иногда шуршал гравий — это путеец ходил у своей будки. Так что нас было на мосту трое. Впереди на пути к городу, посреди Амура, над небольшим островком висели облака тумана. Но сопки теперь были рядом, и ветер доносил до нас запах хвои, талого снега и, продолжая свой путь, гудел и сопротивлялся где-то в переплетениях ферм моста, трапециями возвышающихся над рекой. И все же, слушая пробивающийся снизу шелест вод Амура, казалось, что после города мы попали в полосу тишины.

С Евгением Евгененко я был знаком уже несколько дней. Каждое утро заходил в его кабинет первого секретаря горкома комсомола. И хотя знал, что он только недавно вернулся с XVIII съезда ВЛКСМ и дел у него по горло, просиживал у него, пока он принимал людей, отвечал на телефонные звонки, договаривался о встречах и совещаниях. Но, видя, как он разрывается на части, уходил с надеждой на следующий день, а он разводил руками, говорил: «Завтра будет спокойнее». Он, наверное, был не рад, что при первой встрече предложил мне съездить на мост...

Евгений стоял все так же в стороне, расслабив галстук, расстегнув ворот — пиджак он перекинул через руку, — и, надув полные юношеские губы, тер в ладонях какую-то траву и подносил к лицу так, будто горстями пил ключевую воду. И вдруг в нем, как мне показалось, проступили черты того самого рабочего парня, о котором он немного рассказывал по пути к мосту.