Скалы. Каменистая тропинка, обрывы въ клочьяхъ блeднаго тумана. Тишина горныхъ высотъ. Иной разъ солнце прорываетъ облака, падаетъ на камни и освeтитъ нeжный анемонъ. Орлы висятъ надъ пропастями.
Впереди — Ангелъ-вожатый въ скромной бeлой одеждe. За нимъ, ступая медленно, группами и въ одиночку, восходятъ тeни. На поворотe, подъ водительствомъ другого Ангела, къ нимъ примыкаетъ новая толпа. Встрeтившись, смeшиваются. Мы слышимъ голоса двоихъ.
Первый: Лелiо, ты? Вотъ гдe мы свидeлись…
Лелiо (обнимая его). — Наконецъ-то! Сколько времени бреду я такъ, безвeстными дорогами, въ туманахъ, между горъ, и никого, и никого… Чужiя тeни, ангелы вeчно прекрасные, вeчно далекiе, но никого изъ тeхъ, кого мы знали и любили на землe.
Филострато. — Ты помнишь еще землю, нашу жизнь, меня, мой музыкантъ?
Лелiо. — Я помню многое — тебя въ особенности. Помню родственныхъ путей, и нашу дружбу, и всего тебя, художникъ тихiй. Помню нeжность утръ на твоихъ картинахъ, свeтъ росы, жемчугъ восходовъ, тающiя дымки и бездонныя озера, блeдныя ладьи скользящiя.
Филострато. — Искусство! Первымъ вспомнилъ ты о немъ. Не позабыть и мнe звуковъ свeтлыхъ твоихъ. О, какъ они сребристы!... Вздохъ, весна, печаль… Психея милая. Безпрекословно слушались тебя и клавесины, флейта, скрипка.
Лелiо. — Да, жизни протекали рядомъ. Съ юности до старости.
Филострато. — Мы не очень были счастливы. Но все же вспоминаемъ жизнь охотно.
Лелiо (ласково). — Ты былъ извeстенъ, многiе тебя любили, женщины задумывались о тебe. Жизнь протекала плавно. Ты любилъ ея очарованья… и (съ улыбкой) — много вeдь имъ предавался. Но всегда какую то печаль въ тебe я чувствовалъ.
Филострато. — Я вижу твою чистую, ясную жизнь музыканта. Монашеское было въ ней, хотя ты и не чуждался свeта. И за бутылкой добраго вина, дыханiя земли, нерeдко мы разогрeвались.
Лелiо. — Но я помню какъ попалъ сюда.
Филострато. — Я тоже. Насъ прервали будто въ полуснe, на полусловe. И теперь я странствую. Иду. Даже не по принужденiю. Ангелъ не суровъ съ нами. Но меня гонитъ сила нeкая, какъ будто смутное, и важное влеченiе.
Лелiо. — Я исходилъ за это время тысячи дорогъ, долинъ и горъ. Воздухъ пустыненъ всюду, рeдокъ, одинокъ. И вездe свeтъ этотъ, блeдные туманы и опаловые облака, лучъ солнца, прорывающiйся на мгновенiе, все пронизавающiй, опять скрывающiйся. Лишь орлы клекочутъ. Иногда доносится какъ будто пeнiе. Мнe сказали, это изъ областей Рая. Но тотчасъ же я опять не слышу ничего, и начинается мое томленье надъ безплодными утесами.
Филострато. — Иногда со мной бываетъ — я подымаюсь на скалу, и вдругъ оттуда открывается мнe даль, голубоватая и свeтлая, нездeшнiя моря, сiянiя долинъ, виноградники и колокольники, какъ бы въ той странe, которую мы оба такъ любили въ жизни. Все преображено и очаровано. На мгновенье я ее увижу — и опять: туманъ, утесы, рeдкiй свeтъ и путь.