Истинная очередь (ИО), как говорили, тянулась несколько тысяч километров. Вообще, никто, кроме роботов-обеспечителей не знал ее реальных размеров. Люди стояли в ней поколениями, и не было еще такого везунчика, который достиг бы Двери Истины при жизни, не передав это право последующим поколениям.
В очереди были свои порядки. Попав в нее, Антон быстро отвык от понятий «сосед слева» или «сосед сверху» — в ИО были только «сосед сзади» и «сосед спереди». Два раза в день машины с роботами-обеспечителями развозили вдоль очереди провиант, а так же доставляли другие нужные вещи — одежду, средства гигиены, сигареты — в общем, все, нужное для поддержания нормальной жизнедеятельности очередников. Кто-то даже получал газеты и книги, хотя в последние несколько десятилетий люди перестали выпускать печатную продукцию, и занимались этим исключительно роботы; мало кому нравилась синтетическая проза или скомпилированные новости, даже не взирая на то, что ничего другого многие и не знали.
Так же в ИО ходили свои истории. Приехав сюда… Кстати, стоит упомянуть, что ехал Антон не один день, и даже не одну неделю. Он ехал на поезде, потом на пароме, потом еще на поезде, далее его вез трансатлантический лайнер, поезд и опять поезд, и напоследок еще автобус. Он и не подозревал, сидя у себя дома в Ричмонде, что мир, начинающийся за Белым Камнем такой разнообразный. А последние три сотни километров он проделал вдоль ИО, и все думал и думал, как так — люди стоят всю жизнь, и ради чего? Ради того, чтобы передать свое место наследнику, который тоже, скорее всего, не достигнет Двери Истины. Хотя, с другой стороны, и вне очереди — все то же самое. Человек из кожи вон лезет, всю жизнь вкалывает, забывает про себя — и все для небольшого шанса потомку выбиться куда-то… А потомок берет этот шанс — и тратит его на работу длинной в жизнь, заботясь уже о своем потомке. Вечная череда людей, не знающих настоящего, видящих только то, что выгодно в будущем, причем даже не их собственном. В общем-то, мысли эти ютились в голове Антона задолго до начала его путешествия, и частично они сподвигли его занять место деда — иначе бы он пошел по стопам отца, который наотрез отказался «стремиться к какой-то непонятной и ненужной Истине, которую для людей придумали роботы».
Ну, так вот, приехав сюда, Антон первым делом познакомился с ближайшими соседями. Сзади стоял Васон, человек непонятной наружности — что-то вроде смеси китайца и афроамериканца. Он оказался книжником (любил читать), и часто в процессе чтения выискивал огрехи. Однажды он объяснил, что его родители страдали редкой формой шизофрении под названием «романтизм» («Это когда человек считает, что прошлое было лучше, и эта его точка зрения принимает патологический характер», — объяснил он), и дали ему домашнее гуманитарное образование. Часто он говорил:
