Американский социолог Роберт С. Линд говорил:
«Легче поверить лжи, которую слышал сто раз, чем правде, которую никогда еще не слышал».
С начала этого века против нас, немцев, направляется одна кампания лжи за другой. Как бы часто ни удавалось опровергнуть эти многочисленные неправды, но оказывается, что, к сожалению, гораздо выгоднее распространять ложь, чем отвечать за правду, в особенности, если лжец победил.
Страна, в которой опасно распространять правду, идет неверным путем. Я предпочитаю, во всяком случае, жить в стране, где выгодно провозглашать правду.
Но, как говорит французский писатель маркиз Люк де Вовенарг в своих «Размышлениях и максимах»: «Только немногие люди достаточно сильны, чтобы говорить правду и слышать правду».
Если я пишу, чтобы содействовать победе правды, тогда часто приходится неизбежно подвергаться критике. То и другое часто связано друг с другом, и тогда непроизвольно получается, что некоторым людям это приносит боль.
Тем не менее не было еще ни одной пусть даже самой хорошей революции, движения, организации или прочего объединения, в действиях и поведении которых не были бы в равной степени представлены «хорошее» и «плохое», так же, как во всем существуют естественные противоположности, поддерживающие жизнь в жизни.
Также и в движении Адольфа Гитлера были свет и тень и — как всюду — люди с сильными и слабыми сторонами.
Только гений действительно может считаться с обоими, видеть их такими, какие они есть, и использовать их в соответствии со своими талантами.
Если я от доктора Геббельса или даже от самого Гитлера узнал о том, кто из важных людей в правящих верхах был «не в порядке», то я не могу умолчать об этом — ради правды, пусть даже эти люди на другом месте продемонстрировали свои достижения, которые изначально и позволили им подняться на высокие посты.
Речь идет о том, чтобы отметить чистых, приличных, честных сотрудников и соратников, даже если на меня обидятся за то, что при этом также и неутешительные вещи будут названы своими словами.
Речь идет прежде всего о правде для всего немецкого народа, не об отдельных людях.
Я пытаюсь описывать людей, принимавших решения, на основе их поведения, даже если речь при этом часто идет о сравнительно незначительных инцидентах. Я выбрал их, чтобы изобразить как можно более типично человеческие события, которые делают человека и вместе с тем его мысли и действия понятными.
Немецкий народ по натуре настолько приличен, что ему часто доводилось попадать впросак, поверив своим противникам, так как немцы просто не могли заподозрить у них что-то плохое — просто не считали это возможным.
