Дракон, играющий в прятки

Жил-был рыцарь, которого мы можем назвать изгоем, поскольку его отовсюду гнали. Естественно, он скрывался и прятался, так что ему было нелегко ходить по воскресеньям в церковь. Вёл он себя довольно дико, бился, дрался, всё ломал, но воспитание получил хорошее и не хотел пропускать службу. Хитрость и дерзость помогали ему разрешить эту задачу, хотя прихожане пугались, когда на них сыпались многоцветные осколки и сквозь разбитый витраж врывался рыцарь, повисевший немного на химере. Удивлялись они и тогда, когда он падал им на голову с колокольни, где предварительно прятался в одном из колоколов. Наконец, им не очень нравилось, что он прорывал подкоп с кладбища и вылезал уже в храме из-под какой-нибудь плиты. Конечно, им хватало благочестия сделать вид, что ничего не случилось, а некоторым — и справедливости, благодаря которой они признавали, что даже изгой должен как-нибудь попасть в церковь. Однако позже, в городе, они обсуждали всё это, и слухи ползли по стране.

Рыцарь, которого звали сэр Лаврок, настолько обнаглел, что стал появляться на рыночной площади.

Мало того, он посетил коронацию и дал королю несколько советов с печной трубы. Иногда, на охоте, король и его свита замечали, что он примостился на дереве, откуда расточает всё те же советы и благодушные пожеланья. Естественно, они пытались его поймать, но никак не могли найти, где же он прячется. Признавая за ним бесспорное первенство в игре, именуемой «прятки», они полагали, что при таких наклонностях не стоит развивать свой дар.

Однажды в стране случилась беда из тех, которые, слава Богу, нам уже не угрожают. У северных граница появилось чудище, которое мы краткости ради назовём драконом. Оно топтало всё и вся слоновьими ногами, а потом, размяв это в какую-то пасту, слизывало языком, напоминающим морского змия. Пасть, надо сказать, была у него вроде китовой, только без уса. Ни стрелы, ни ядра его не брали, он был покрыт очень толстым железом. Некоторые считали, что он весь железный, без пустот, а сделал его один просвещённый чародей. Если кто возражал, что не видит ничего просвещённого в умении изготавливать вредоносных чудищ, его укоряли за отсталость, как правило — до встречи с драконом.

Из чего бы дракон ни состоял, он был явно живой, что доказывал завидным аппетитом и весёлым нравом. Когда он двинулся к столице, топча дома и замки, король с придворными перебрались на башни, обычные люди — на деревья. Пока он походил на гору, сине-лиловую от дали, можно было поспорить о том, какой способ прятаться лучше; но, увидев его вблизи, все быстро решили, что надёжнее — не высоты, а расщелины. Однако он с козьей резвостью расшвыривал камни, а там — пытливо и споро исследовал ущелья и пещеры огромным языком.