Хулио Кортасар
Преследователь
"Будь верен до смерти"
Апокалипсис. 2,10
O, make me a mask2
Dylan Thomas
Дэдэ позвонила мне днем: по телефону и сказала, что Джонни чувствует себя прескверно; я тотчас отправился в отель.
Джонни и Дэдэ недавно поселились в отеле на улице Ла-гранж в номере на четвертом этаже. Достаточно взглянуть на дверь комнатушки, чтобы понять: дела Джонни опять из рук вон плохи. Окошко выходит в темный каменный колодец, и средь бела дня тут не обойтись без лампы, если вздумается почитать газету или разглядеть лицо собеседника.
Hа улице не холодно, но Джонни, закутанный в плед, ежится в глубоком драном кресле, из которого отовсюду торчат лохмы рыжеватой пакли. Дэдэ постарела, и красное платье ей вовсе не к лицу. Такие платья годятся для ее работы, для огней рампы. В этой гостиничной комнатушке оно напоминает большой отвратительный сгусток крови.
- Друг Бруно мне верен, как горечь во рту,- сказал Джонни вместо приветствия, поднял колени и уткнулся в них подбородком. Дэдэ придвинула стул, и я вынул пачку сигарет "Голуаз".
У меня была припасена и фляжка рома в кармане, но я не хотел показывать ее - прежде следовало узнать, что происходит. А этому, кажется, больше всего мешала лампочка - яркий глаз, висевший на нити, засиженной мухами. Взглянув вверх раз-другой и приставив ладонь козырьком ко лбу, я спросил Дэдэ, не лучше ли погасить лампочку и обойтись оконным светом. Джонни слушал, устремив на меня пристальный и в то же время отсутствующий взгляд, как кот, который не мигая смотрит в одну точку, но, кажется, видит иное, что-то совсем-совсем иное. Дэдэ наконец встала и погасила свет. Теперь, в этой черно-серой мути, нам легче узнать друг друга. Джонни вытащил свою длинную худую руку из-под пледа, и я ощутил ее едва уловимое тепло. Дэдэ сказала, что пойдет согреть кофе. Я обрадовался, что у них по крайней мере есть банка растворимого кофе. Если у человека есть банка растворимого кофе, значит, он еще не совсем погиб, еще протянет немного.
- Давненько не виделись,- сказал я Джонни.- Месяц, не меньше.
- Тебе бы только время считать,- проворчал он в ответ,один, второй, третий, двадцать первый. Hа все цепляешь номера. И она не лучше. Знаешь, почему она злая? Потому что я потерял саксофон. В общем-то она права.
- Как же тебя угораздило? - спросил я, прекрасно сознавая, что именно об этом-то и не следует спрашивать Джонни.
- В метро,- сказал Джонни.- Для большей верности я его под сиденье положил. Так приятно было ехать и знать, что он у тебя под ногами и никуда не денется.