В этот субботний летний день Москва заметно опустела. Просторно было в метро, на улицах, в скверах — все постарались выбраться за город.
Пусто было и в парикмахерской. В кресле сидел один только клиент. Две девчонки-парикмахерши делали друг другу маникюр, Марья Петровна вязала детскую кофточку, а дядя Вася — полный, круглолицый и лысоватый — читал газету.
— Можно? — послышался голос в дверях.
— Прошу, — дядя Вася, не глядя на клиента, сделал приглашающий жест, потом отвернулся к шкафчику, достал чистую простыню, и только когда стал накидывать ее на плечи, заметил генеральский погон. Тогда он, как это делают парикмахеры, взглянул не на клиента, а в зеркало и застыл. Клиент тоже замер, напряженно вглядываясь в отражение дяди Васи, потом неуверенно спросил;
— Вася?.. Ты?
— Митя!
Они обнялись.
— Что же ты плачешь, чудак?
— Ну как же! — всхлипнул дядя Вася. — Вы ж для меня как кинохроника военная. Я всегда, когда гляжу кинохронику, так в слезы. Ничего не могу с собой поделать.
— Ты что, спятил — меля и на вы?
— Ну как же — генерал…
— Да брось ты! — с досадой сказал генерал. — Пошли!
— А стричься?
— Потом.
— Потом так потом, — обрадовался дядя Вася и засуетился, собирая инструменты.
Дядя Вася готовил на кухне закуску — резал помидоры, огурцы, заправляя их перцем и маслом, а генерал ходил по трехкомнатной квартире — довольно нарядной, богатой, но чуточку безвкусной — и удивлялся чему-то.
— Слушай, а ты хорошо живешь! — заявил он, входя в кухню. — Гарнитур у тебя точь-в-точь, как у меня, телевизор цветной, дача…
— А что ж ты хочешь? — ухмыльнулся дядя Вася. — Ты — генерал, а мы — сфера обслуживания. Выравниваем грани помаленьку…
— И книги почти те же. Жена занимается?
— Ага…
— Она у тебя кто?
— Коллега. Маникюр.
Генерал усмехнулся чему-то и, помедлив, спросил:
— А кто их читает? Дочки?
— Лифтер их читает, Коля, — засмеялся дядя Вася. — Корешок мой. Раньше пил запоем, теперь здоровье не позволяет, читает запоем!
Генерал почему-то вздохнул и заметил:
— Вась, а гарнитурчики-то у нас с тобой уже не модные, говорят. Моя задумала на «Европу» менять…
И тут дядя Вася расхохотался от всей души:
— Слушай, они что, сговорились? Моя тоже — все талдычила, талдычила про «Европу», я ей и врезал: это кресло от Европы не подходит вашей личности! Ну и добавил еще! — Дядя Вася показал кулак.
— Правда? — завистливо спросил генерал.
— А что такого? Раз она русского языка не понимает… А ты как?
— Постеснялся, — вздохнул генерал. — Скоро привезет… Вась, они что, взбесились?
— Кто? — не понял дядя Вася, потому что это был ответственный момент соления и пробы на вкус,
