Фаталуния

«Змеевик — камень перемен, камень познания, камень стремления к новым, неизведанным тайнам мироздания. Когда он появляется, реки выходят из берегов, жизнь людей меняется, тени растворяют преграды и пропускают странников в другие миры.

Когда Змеевик найдет своего хозяина, Город Проклятых обретет истинного короля. Один придет на смену другому. Скованные проклятием освободятся. И тогда — наш мир начнет необратимо меняться. Кто знает, к лучшему или к худшему будут эти перемены? Ни один мудрец не возьмется предсказать. Но перемены грядут. Я знаю, что говорю: Тарханкут еще никогда не ошибался.

Камень перемен проведет сквозь миры своего нового хозяина в тот месяц, когда в одном мире день лишится солнечного света, а в другом — лунный свет не прольется на черную ночь и двенадцать городов поглотит кромешная тьма.

Камень сам приведет к своему хозяину того, кто давно уже ждет перемен».

По дороге из школы домой двое ребят, уставшие после привычно затянувшегося учебного дня и довольные, что этот день наконец-то закончился, горячо и громко о чем-то спорили. Судя по тому, что в интонации обоих звучало категорическое несогласие с мнением друг друга и нежелание уступать, спор был принципиальный.

Если бы эти двое ребят каким-нибудь образом могли знать или хотя бы подозревать, что этот день был на редкость неподходящим для любых споров, более того — опасным, ведущим к самым непредсказуемым последствиям, они, может быть, и перенесли бы свой спор на другой день. Но они, как водится, ничего об этом не знали, а потому — спорили.

— Если хочешь знать, кого я считаю самым лучшим… — начал было светловолосый парень по имени Алеша, но не договорил, потому что его друг, которого звали Ростик, перебил его, даже не дослушав.

— Не хочу, — категорично заявил он. — Я и сам знаю. Самый лучший… нет! — самый великий гонщик — это Михаэль Шумахер. А лучшая машина — Феррари.

Алеша обиженно нахмурился, покосившись на приятеля, и мстительным тоном парировал:

— И ничего он не великий, твой Шумахер. Есть и получше Шумахера. А лучшая машина — это Мерседес.

Ростик затормозил и резко к нему повернулся. Казалось, что от возмущения его глаза засверкали, а темные волосы встали на голове торчком.

— Ну, знаешь! Шумахер — не великий?! Да после такого я с тобой вообще разговаривать не хочу. Это ни в какие ворота не лезет. Ты просто ничего не понимаешь в гонках!

— Это я не понимаю в гонках?! — в свою очередь возмутился Алеша, глядя на однокашника сверху вниз по той простой причине, что был выше сантиметров на десять. — Сам ты ничегошеньки не понимаешь! И вообще только делаешь вид, что что-то понимаешь, а сам ни в зуб ногой!