За окном самолета возникла неясная тень. Валя не сразу поняла, что это такое. И только когда тень уплотнилась, а затем словно бы распалась на темные мерцающие спицы, она догадалась: винт мотора. Он останавливается!
Но самолет продолжал лететь. Прямо под ним расстилался облачный фронт, похожий на бескрайнюю заснеженную равнину. Казалось, что самолет катится по земле. Наверное, именно это помешало Вале испугаться по-настоящему. Она заглянула в темные глаза сидящего рядом мужчины. Останавливающийся винт был виден пока только им двоим. Другие увидят не сразу. А может, вовсе не увидят, не успеют? Валя закрыла лицо руками. Сосед быстро нагнулся к ней:
— Спокойно. Не надо паники. Если вышел из строя только один двигатель — еще не все потеряно: ИЛ-14 — надежный самолет.
Он говорил отрывистым, требовательным тоном, но негромко. Его слышала она одна.
И Вале стало легче. Действительно, что изменилось бы от ее крика? Но неужели никто не видит, кроме них? Нет… За ними спокойно дремлют парень и девушка. У девушки рыжие, просто-таки огненные волосы, а парень очень красив, Валя приметила его еще при посадке. Брюнет с синими глазами. Кто они? Но не все ли равно теперь?
За окном лопасти винта провернулись еще раз, другой и замерли. А самолет все еще летит. Только, словно закладывая глубокий вираж, начал крениться набок.
По проходу быстрее, чем обычно, прошла молоденькая стюардесса с белым фарфоровым личиком.
— Товарищи пассажиры! Прошу всех пристегнуть ремни, с мест не вставать! Наш самолет по техническим причинам будет совершать посадку на запасном аэродроме. Повторяю: с мест не вставать!
— Что это? Никак, гробануться собираемся? Согласно купленным билетам? — с наигранной бодростью спросил чей-то сочный баритон, но неловко охрип на последнем слове и смолк.
— Товарищи! Еще раз прошу: оставайтесь на своих местах! — настойчиво повторила стюардесса.
Она стояла посреди прохода, подтянутая, прямая, и Вале стало стыдно за свой страх. Одно дело — сидеть на своем месте, а если на тебя все смотрят? Тогда как?
Сосед протянул руку и решительно застегнул и проверил Валин ремень. Так же основательно пристегнулся сам. Глаза его по-прежнему не отпускали Валю, и на какую-то секунду она почти успокоилась.
А дальше самолет начало трясти так отчаянно, что осталось одно-единственное отвратительное, тянущее чувство тошноты и страха, да еще — в редкие минуты просветления — Валя ощущала руку, которая крепко стиснула ее тонкие пальцы.
И вдруг все кончилось: самолет тряхнуло еще раз, другой, но уже по-иному. Он коснулся земли, побежал, остановился.
