– А если монах начнет выдавать собственное мнение за божественное? Или вообще окажется самозванцем?
– Шутишь? Осененный благодатью никогда не пойдет против своего бога! О попытках выдать себя за служителя никогда не слышал, но заранее не завидую этим несчастным. Боги очень обидчивы в данном вопросе, а Смерть, знаешь ли, считается одним из воплощений Справедливости. Это я так, на будущее, а то мало ли что придет в твою неверующую голову. Кстати, мы пришли. Вон уже и замок виднеется.
– Слушай, Эл, – обратился я к спутнику, ласково поглаживая шею Кошмара. Этот умник не только сбежал от хоулов, но и смог самостоятельно добраться до Хольца! Вы не представляете мою радость, когда я увидел наглую черную морду во дворе замка.
– А, что? – очнулся парень от своих мыслей.
– Я вот не понимаю, какого лешего мы сюда потащились, да еще и в такой компании?
– Эта встреча очень важна, поэтому фрайхер должен присутствовать лично. Я в качестве советника, а вы – охрана.
Охрана – это я и еще пятеро арбалетчиков. Чушь какая-то.
– И поэтому очень важная встреча проводится в лесу.
– Она не только важная, но еще и тайная, – парирует Эл.
– Элли, не пудри мне мозги!
– Да я честно говорю! Это действительно очень важная встреча.
– Ага, и поэтому бойцы чуть не передрались за честь сопровождать фрайхера в этой миссии.
– Так весна же.
– И что?
– Саманта. – Лучник произносит имя таким тоном, словно это все объясняет. Потом спохватывается: – А, ты же, наверное, не знаешь. Саманта у нас виесхатта, и, как ты уже, наверное, заметил, девушка слаба на передок. А весной инстинкты звериной ипостаси становятся еще сильней. Но если в остальное время года наша шалунья может кувыркаться с каждым встречным без особых последствий, то во время течки вероятность понести почти абсолютная. А к целому выводку орущих щенков девушка пока не готова. В результате она с ума сходит от вожделения, а нельзя! Что отнюдь не улучшает ее и так не мягкий характер.
Элли рассмеялся. Я тоже. Да уж, проблемы у человека!
Все еще смеясь и прикидывая, можно ли нас с Самантой считать товарищами по несчастью, я не расслышал щелчок взводимой тетивы канстера. Резко взвывшее чувство опасности, я тщетно пытаюсь увернуться и, кажется, успеваю толкнуть Эла. Арбалетную стрелу с пяти шагов мне не опередить. Всепоглощающая вспышка боли, удар и летящая в лицо грива Кошмара. Время растягивается, как резиновое, я еще успеваю увидеть, как стрела пробивает голову барона, а еще две вонзаются между лопаток. И сознание поглощает тьма.