И снова – круглые глаза, нелепое моргание ресницами и пожатие плеч.
– Она хозяйка, ей лучше знать. Я недостачу не замечала.
М-да, может, и не замечала. Но барышня даже не задумалась о том, что сейчас ее равнодушие выглядит неестественно: если Долли воровала, она вполне могла повесить недостачу на сменщицу. И как Светлана тогда оправдывалась бы? Наверное, сейчас девушка считает, что выбрала самую разумную тактику: «Ничего я не знаю, и ваши дела меня не касаются», но поверьте, это ошибка. И очень скоро милая блондинка в этом убедится. А пока я попробую зайти с другой стороны.
– Знакомы ли вы с мужем хозяйки?
Такого вопроса Светлана явно не ожидала и моргнула вполне натурально:
– Разумеется, он иногда заходит в магазин.
– А не замечали ли вы, – я все-таки приподняла чайный пакетик над чашкой и теперь сосредоточенно смотрела на коричневые капли, падающие в чай, – что между Долли и Олегом Кулиничевым были некие… – Я перевела взгляд с чайного пакетика на Светлану и выразительно закончила: – «Особые отношения»?
– Что вы говорите! – радостно оживилась она. – Долли и до него добралась! Тогда понятно, почему Татьяна Викторовна так на нее взъелась.
– Что значит «и до него»? – мягко уточнила я (используя Гошкину терминологию, «объект приоткрылся» – в этот момент нужно действовать очень деликатно, чтобы не разрушить намечающуюся хрупкую откровенность). – А до кого она еще добралась?
Увы, то ли я не была достаточно деликатной, то ли Светлана оказалась более осторожной, чем мне хотелось, но на мгновение приоткрывшиеся створки раковины с лязгом захлопнулись.
– Да никого конкретно. Просто я знаю, что были у Долли мужики. – Она заколебалась на мгновение и все-таки не удержалась: – Много. Видела я ее с разными.
– А вы… – начала я, но Светлана перебила меня.
– Нет, никого из них я не знаю, – ответила она на вопрос, который я не успела ей задать. – И не думаю, что Долли много о них знала. По крайней мере, они точно не были ее родственниками или старыми друзьями, это я вам гарантирую.
М-да, ценная информация, ничего не скажешь. То, что госпожа Лагутина была неразборчива в связях, для нас не новость. Если я больше ничего от этой барышни-модели не узнаю, то время, которое я потратила на этот визит, можно считать потерянным. С другой стороны, если я ничего не могу узнать у ценного свидетеля, это моя проблема, моя недоработка. Почему я считаю Светлану ценным свидетелем? Как вам сказать… Возможно, это работает моя интуиция. А может, меня просто насторожило упорное, почти агрессивное нежелание Светланы признавать, что ей известны хоть какие-то, самые мелкие, пустяковые, сведения о покойной. А что тот же Гошка советовал мне делать, когда свидетель не хочет говорить? Задавать как можно больше вопросов, самых разных, даже не относящихся напрямую к теме. Спрашивать о моде, о природе, о погоде, но все время возвращаться к тому, что тебя интересует, – рано или поздно человек не выдержит и проговорится.