А вот Ирина, кажется, поняла все неправильно:
- Мы - пираты! - она встала на крючковатые конечности, воздев хобот к потолку.
'Ну, капец! Я точно неправильно дрессирую симбионта, все предыдущие события говорят об этом...' И, пока я мысленно рассуждал о природе вещей, самка залихватски продолжила:
- Мы приземлимся на станции, потребуем топлива, если откажутся - завалим их! Есть у тебя оружие на борту? - поинтересовалась она невинно.
'Даже не знаю, что ответить'. Я только и смог выдавить срывающимся на писк голосом:
- Ты вот так запросто поубиваешь ни в чем не повинных существ?
- Ты сказал, что там одни роботы, их починят потом, так ведь? - возразила Ира.
- Н-ну...
- Что 'ну'? Ты сам сказал, что они неживые!
- А если попадется живое сознание в теле дроида, что тогда? Возьмешь на себя вину? - я распалился. - Ах, ну да - за все твои преступления буду отвечать я по полной программе, так ведь?!
Моя особь подвида Б задумалась. Она пару минут бесцельно блуждала по центру управления, потом присела на покосившуюся кровать - БТ-82 как раз укорачивал ее опоры (я ему приказал) - и, наконец, сказала, обратив глаза на макушке в потолок:
- Нет, Макс. Почему ты обо мне так плохо думаешь?
Мне показалось, что ее радужки помутнели, и сейчас из световых датчиков польется жидкость, богатая солями. 'Этого мне только не хватало!'
- Посадка, пристегнуть ремни! - оповестил Глюк по громкой связи.
- Какие нафик ремни?! - выкрикнули мы с Ирой одновременно.
- Шучу, - усмехнулся компьютер, - астероид, диаметр примерно тысяча пятьсот метров, посадка через десять секунд.
Приземление было настолько мягким, что ни мои стойки, ни симбионт его не ощутили. Но вот Ира каким-то шестым чувством уловила гнетущее затишье в отсеке и задала главный вопрос, ответа на который я не мог найти:
- Что будешь делать, Макс?
Я помедлил, пробуя выстроить адекватную причинно-следственную модель в памяти компьютера.
- Не знаю, Ира, - я впервые обратился к ней по ее настоящему идентификатору. - Честно, не знаю. Я теперь никто. Просто никто...
Симбионт зачем-то прикоснулся хоботом к обшивке каюты, будто врач, слушающий стетоскопом сердце пациента, и тихо сказал:
- Ты - не никто, Макс. Посмотри на это с другой стороны - ты теперь свободен! У тебя есть хороший корабль, у тебя есть я...
'Да уж! Это именно та переменная, что меняет знак в решении уравнения!' Не знаю, что означал жест Ирины, но видимо нечто приятное, поэтому я смягчился:
- Да уж, свободен, - горько заметил я, - только единственный выход из сложившейся ситуации пока что сильно смахивает на поимку с последующей дезинтеграцией.