Увидев меня, он аж рот открыл от удивления:
– Ты куда, мелкий? Здесь лимонад не наливают. Чеши отсюда. А ты, красавица, заходи – внутри найдется немало горячих парней, способных тебя согреть.
Последнее было адресовано моей аватаре.
– Меня папаша послал за гномьим самогоном. Тем, что на грибах, – бодро заявил я.
– Не просто на грибах, а на мухоморах, – поправил меня орк. – И не самогон, а рон. Не думал, что эльфы пьют такое забористое пойло, – добавил он озадаченно.
– Это для его человеческих друзей, – пояснил я. – Батины однополчане.
Вышибала скривился, представив, где мог геройствовать мой гипотетический папаша и его друзья-люди. В орочьих шатрах детей пугали светловолосыми убийцами. Эльфы по жизни существа крайне миролюбивые, но если их довести, то даже тролли стараются прятаться по углам, прикидываясь вениками.
– Все равно не пущу, – хмыкнул орк. – Запрет вашего короля – пускать мелких в питейные заведения. Кстати, вас, леди, – он попытался изобразить вежливый поклон в сторону Аллинель, – это ограничение не касается.
– А я тоже несовершеннолетняя, – ответила аватара безмятежным голосом, облизывая купленный на рынке леденец, и улыбнулась.
Я использовал последний аргумент. Вышибала внимательно осмотрел серебряную монету, даже попробовал ее на зуб:
– Ну, если только на минуточку… И еще, мелкий, там у нас всякий сброд собирается. Будут проблемы – зови. Я Углук, урук-хай, – сказал он с гордостью. Урук-хай были элитой армии орков. Они не теряли боевой дух и боеспособность даже после гибели девяти десятых бойцов подразделения.
Я поблагодарил, и мы вошли вовнутрь.
Такого жесткого свинарника мне до настоящего момента не доводилось видеть. Интересно, тут хоть иногда убираются? И больших толстых наглых крыс гоняют или, наоборот, разводят?
Аллинель посмотрела на все это и сразу же ретировалась наружу со словами:
– Я лучше на улице с Углуком поболтаю. Вдруг он чего-нибудь знает.
Ей вслед разочарованно засвистели десятка три мерзких негодяйских рож. Затем все присутствующие уставились на меня как на невиданное чудо, и я позавидовал улизнувшей аватаре.
Шепча про себя: «Ты бессмертный, ты бессмертный», – я стал продвигаться к стойке.
Бармен – бородатый человек размером со среднего тролля – насмешливо спросил:
– Что вам угодно, пресветлый сударь? Хотите королевское янтарное вино урожая три тысячи семьдесят третьего года?
– А есть? – спросил я удивленно.
Посетители громко заржали, а бармен тонко улыбнулся:
– Одна бутылка, сто золотых за бокал. Только пить такой напиток в моей забегаловке дураков нет. В основном в ходу орочья самогонка, человеческое виски и гномий рон.