Абель протянул девушке руку, помогая встать:
— Может быть, по чашке кофе? Или чаю?
— Пожалуй, можно… Вас как зовут?
— Абель. А вас?
— А меня Кристина. Я приехала из России…
И они побрели по песку к манящим огням набережной Круазетт.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Кукушка в носу и луковый суп
Эй, кукушка, брось куковать, мне года считая,
Сколько их достанется мне, все они мои!
Ку-ку, ку-ку…
Троицкий медленно погружался в тягучий беспокойный сон. Ту часть его сознания, что еще бодрствовала, кукушка раздражала. Однажды Троицкому лечили гайморит и делали одну унизительную процедуру, которая так и называлась — «кукушка».
В одну ноздрю что-то вливали, а из другой высасывали. И вот чтобы это «что-то» не попало в горло, пациент был вынужден, как полный кретин, все время говорить «ку-ку». Чтобы связки сжимались особым образом.
Но та часть сознания, что уже уснула, к кукушке прислушивалась с интересом. Троицкому снилась сцена из его собственного фильма. Герой стоял в осеннем лесу, на поляне, среди золотых деревьев, под пронзительным высоким небом. Кукушка наяривала. Герой внимательно считал, сколько получится… Там, в фильме, герою не удалось досчитать: за лесом раздалась пальба.
Здесь, во сне, Михаилу Демьянычу тоже не повезло: судьбоносное «ку-ку» превратилось в издевательское «кукареку», огромный петух слетел с верхушки дерева и стал истерично носиться по поляне.
И тут же возникла другая сцена из фильма: про посещение женой мэра захваченной злодеями стоматологической клиники. Жена — крупная тетка, ошалевшая от ужаса, привязанная к креслу резиновыми жгутами, — выла белугой, а врач-садист в черной повязке рвал у нее грязными щипцами зуб за зубом. Скрежет стоял — адский…
Скрежет, впрочем, раздавался на самом деле. Троицкий быстро сел в постели, прислушался. Так и есть: из гостиной доносился звук открываемого замка. Троицкий рванул в гостиную. Дверная ручка шевелилась. Подлецы-охранники спали в одежде на диванах и в креслах.
— Вы что, ни черта не слышите?!! — прошипел Троицкий.
Охранники вскочили, выхватили пистолеты.
— В номер лезут!! Хотите, чтоб всех постреляли?!!
Серов толкнул Троицкого обратно в спальню. Дима первым оказался у двери, дернул замок. Выглянул в коридор, потом выскочил туда, через несколько секунд вернулся:
— Демьяныч, никого нет.
— Я что, спятил?! — взревел Троицкий. Коллеги деликатно промолчали.
Плахов с Роговым осторожно вышли из «Олимпии» и сразу шмыгнули за угол, чтобы их нельзя было заметить из окна.
— Трудный выдался денек, — заметил Плахов.
— Ну, значит, по пиву? — по-своему понял его Рогов.