Не слишком уверенно посетитель пересек порог и остановился в двух шагах от гончара.
— Я не за горшком. Я бы хотел вам помочь...
Расмус удивленно моргнул. Ребенок в его руках извивался угрем.
— Помочь? — Он отвлекся, за что незамедлительно получил кашей за ворот рубахи.
Пробираясь через раскиданные по полу вещи, юноша наконец вошел в поле зрения гончара. Смесь жалости и отвращения отражалась на его смуглом лице, но Расмус лишь хмыкнул и спокойно продолжил кормить ребенка. Он давно привык к подобным взглядам.
— Да, нечто вроде безвозмездной помощи. Есть ли что-то, чего вы бы хотели больше всего?
— Чего я хочу? — Расмус отложил опустошенную миску и вытер руки.— Молока.
— Молока? — переспросил удивленный юноша. Он еще раз окинул взглядом убогое жилище гончара. — Вы уверены?
Расмус задумался.
— И мешок зерна. Чтобы дотянуть до конца лета. Да, было бы неплохо.
Юноша присел на расшатанный табурет, осторожно, словно боясь запачкать дорогой костюм.
— А ваша жена? — поинтересовался он.
— Умерла год назад,— коротко ответил гончар. — При родах.
Шутка этого парня изрядно затянулась. Расмуса ждала куча дел и детей, которых нужно было чем-то кормить. Да и вспоминать об Аде он хотел меньше всего...
— Вот что, — крякнув, он поднялся на ноги. – Если у вас, молодой человек, больше вопросов нет, разрешите откланяться, или как там говорят у вас в высшем обществе. У меня глина стынет.
— А она хорошо продается? Посуда, я имею в виду,— спросил юноша. Он пробирался к выходу вслед за гончаром, лавируя меж бегающих и верещащих детей.
— Паршиво, — откровенно ответил Расмус. У него не было привычки делать хорошую мину при плохой игре. — Может, тарелки где-то и бьются, но не в этом чертовом городе.
— Скоро все изменится, я уверен, — сказал господин Фэй напоследок и скрылся за углом дома.
Тогда Расмус не придал значения его последним словам. Голова раскалывалась от усталости, хотелось есть и спать. Однако наутро с ним произошло нечто невероятное.
Снаружи, у двери его ждали штабеля мешков с гончарной глиной. На вершине этой пирамиды стоял кувшин свежего молока, под которым белел клочок бумаги. «Вам пригодится», гласила надпись. И вскоре Расмус понял почему.
В то утро в стенах многих домов Петрополиса прозвучали яростные крики. Таинственным образом с кухонь исчезла посуда. Пропало все: тарелки, чашки, миски, кувшины и даже вазы, оставив цветы и еду рассыпаться, растекаться и расползаться по столам и полкам. И лишь в тот день горожане с благодарностью вспомнили, что рядом с ними живет некий гончар по имени Расмус.