Поцелуй закончился, и у Сьюзан подогнулись колени. Противоречия внутри нее росли, переплетались, захватывали ее. Воспоминания, темные и страшные, заполнили комнату. Навязчивые запахи отравляли воздух. Призрачные крики. Дальний гром.
— Нет!
Руки Сьюзан взметнулись неосознанным движением. К горлу подступили рыдания. Дэниел поймал ее и завел руки ей за спину.
— Я не один из тех дезертиров, Сьюзан! Я не причиню зла тебе или твоей семье.
Она не пыталась отрицать то, что он прочел по ее лицу. Он слишком хорошо это знал.
— Ты сыщик. Дэниел не ответил.
В ее голосе засквозило едва скрытое отвращение:
— Ты убивал.
Выражение его лица сделалось жестким и печальным.
— Да.
— Те дезертиры убили мою маму. И моего отца.
— Да.
— Чем ты отличаешься от них, Дэниел?
Слова обвинения повисли в полутемной комнате. У Сьюзан заныла грудь — в приступе самообвинения, ужасного раскаяния. Что она наделала? Зачем произнесла эти страшные слова? Ей хотелось взять их обратно, но теперь уже поздно. Волна стыда залила девушку, когда та поняла, что глубоко ранила Дэниела. Хотя выражение его лица не изменилось, она знала, что ранила его.
— Ничем.
Он сделал шаг назад.
— Нет, Дэниел, я…
Желая остановить его, Сьюзан схватилась за полу рубахи Дэниела, и слова замерли у нее в горле. Под своими пальцами она почувствовала голую кожу.
Взгляд Сьюзан скрестился со взглядом Дэниела. Он пристально смотрел на нее.
Хотя неожиданное прикосновение снова вызвало неловкость, девушка решила не отступать. Она заставила свою ладонь раскрыться и прижаться к выпуклости грудной мышцы Дэниела. Потекли нескончаемые минуты. Долгие мгновения, когда Сьюзан пыталась сосредоточиться не на прошлом, а на настоящем. Не на шайке безымянных бандитов, разрушивших ее жизнь, а на Дэниеле.
Она перестала задыхаться.
Ее тело стало постепенно наливаться теплом.
— Нет, — снова прошептала она. — Нет, ты не похож на тех людей. Ведь так?
Последние слова она произнесла скорее для себя.
Трепеща, Сьюзан подошла ближе, пока складки ее ночной рубашки не коснулись ног Дэниела. Она обвила его шею руками и обняла его.
— Прости. — Сьюзан прижалась к нему, вцепившись ногтями в ткань рубахи Дэниела. — Прости.
— Ш-ш-ш.
Звук был похож на вздох. На вопрос. На благословение. Он обнял ее так крепко, что они стали единым целым — одной плотью, одним разумом. Одним сердцем.
— Прости…
Сьюзан зажмурилась, чтобы защититься от сожаления, готового поглотить ее.
Она почувствовала, что Дэниел в нерешительности. Он поцеловал ее волосы.
— Расскажи мне, Сьюзан. Расскажи, что случилось в тот день.
— Нет. — Она покачала головой.