Марина Кравцова
Легкая поступь железного века…
Фантазия на историческую тему
Посвящается Николаю Блохину
Был век восемнадцатый… Кто не скажет о нем, как «веке золотом», «веке галантном», «веке блистательном»? Кто не скажет о нем, как о «веке кровавом»?
Было все, и все – правда. И были люди осторожные, боящиеся перемен. И были люди пылкие, безбоязненно шагавшие темной тропой, слепо веря в свою звезду… Вот о них-то – наш рассказ. Рассказ о том, чего, может быть, никогда и не было – но что вполне могло бы быть.
Глава первая
Как обычно – любовь и политика
Бал у графини Бестужевой – в самом разгаре. Ах, он великолепен! Что же, он являл собой одно из увеселений, вошедших при жизнерадостной Государыне Елизавете в моду, вернее сказать, – в обязанность знати. Балы, машкерады, театры... Много сделала для смягчения нравов молодой Императорской России дочь Великого Петра, и увеселения при ней, приобретшие изысканность и утонченность, вовсе не походили на грубые батюшкины ассамблеи или же празднества при дворе Анны Иоанновны, лишенные изящества и вкуса. Но и легкость нравов… О, легкость нравов теперь – всеобщая.
Праздник продолжался долго и уже подошел к тому пределу, когда каждый развлекается, как сам того желает. Хозяйка, Анна Бестужева, сидела нынче за картами и радовалась удаче – ей везло с самого начала. Графиня любила выигрывать, и частенько стремление к выигрышу подогревало жажду риска, что пробуждалась в ней в делах и не столь пустяковых. Сейчас ее соперники за карточным столом, шутя, ругали капризную фортуну, решившую посмеяться сегодня над ними – над Лопухиной Натальей Федоровной, бравым полковником Вельяминовым и молодым человеком по имени Иоганн Фалькенберг. То, что юноша – из каких-то там «бергов», мог понять и посторонний, едва взглянув на удлиненное, типично немецкое лицо, холодное, но отличавшееся при этом своеобразной красотой.
Все они – люди свои, и потому, наскучив рассуждать о фортуне, в болтовне от карточных королей скоро перешли к реальным царствующим особам. Лучшая подруга Бестужевой Наталья Федоровна, дама знатная и весьма привлекательная, пусть и не первой молодости, вновь принялась вздыхать по старинному сердечному другу, сосланному Царицей Елизаветой в Соликамск. Чем и вызвала неудовольствие полковника и молодого Фалькенберга, верных своих поклонников. Но Василий Иванович Вельяминов сорвал досаду не на предмете своего увлечения.
- По моему разумению, - объявил он, широким жестом кидая на стол валета, - Государыня Елизавета Петровна столь же мстительна и жестока, сколь и ее Царственный отец, хотя бы придворные льстецы и превозносили до небес ее доброту!
