— Кирилл Иванович, я абсолютно серьезно. Не буду скрывать, что не жду от Вас открытий, или, что меня заинтересовали Ваши катализаторы. Все гораздо сложнее. С Вами связана какая-то тайна. И эту тайну я хочу вместе с Вами разгадать.
21:00. 28 июля 1950 года. Эстония. Где-то в болотах.
Третий день они стояли в оцеплении, кормили комаров. Последние дни установилась жара и к комарам добавились слепни. Кашевар должен был уже подъехать, но что-то задерживался. Скоро начнет смеркаться, а бойцы голодные. Костры жечь запретили, стрелять — тоже.
«Уже пять лет празднуем Победу, а Война никак не закончится», — со вздохом подумал майор Ильин, — «хоть бы побыстрее этого Йобыка[19] взяли. Хорошо Буяну — щиплет себе травку да лес удобряет».
Все части МГБ и МВД Таллинна были брошены на поимку этого «Соловья» — одного из последних командиров «лесных братьев». Да что Таллинна, местным доверили только в оцеплении стоять, а саму же операцию проводили спецы из Москвы. Появился Йобык около года тому назад. Ильину, как начальнику ГУШОСДОР-а[20] Эстонии, довели полную ориентировку на Эрика Сиила по прозвищу Соловей. У него была типичная для «лесного брата» биография. В 1940-м, скрывался в лесу, чтоб не призвали в Красную армию, а при немцах сразу записался в дружину «Омакайтсе»[21]. После освобождения Эстонии бежал с немцами. Потом перебрался в Англию, а оттуда в 49-м — обратно. Как они смогли проникнуть через границу, никто понять не мог. По данным госбезопасности отряд был небольшой — 4 человека, но все «бывшие». Более того, сам Йобык по агентурным данным был единственным эстонцем и самым неподготовленным. Двое — немцы, прошедшие серьезную школу Скорцени[22] и один англичанин. Одним словом — империалистический Интернационал. В отличие от остальных «лесных братьев» банда не занималась уничтожением партийных и сельских активистов. Видимо, задание у них было непростое. «Ну, да не нашего ума дело», — осадил свои размышления Ильин.
Он огляделся и со вздохом вынужден был признать, что это не лес — это поганое болото. Именно поганое. Вчера двух бойцов чуть не засосало. Торфяники в этом месте тянулись до самого Пярну. Он посмотрел на часы. Аккуратные американские, они ладно сидели на руке. Часы эти служили ему исправно вот уже пять лет. В 45-м в Австрии Иван «махнулся» с американским капитаном. Американцу тогда достался отличный перочинный нож, с которым Ильин не расставался с 1941 года. В 39-м его отправили на Западную Украину оборудовать пограничные заставы на новой границе. Однажды, в мае 41-го, попав по делам во Львов, Иван купил его на рынке у старого еврея, который клялся «здоровьем любимой тещи, что ножичек послужит пану офицеру не один год». Действительно, сталь была отменная, а шильцем с отверстием для нитки Ильин чинил себе сапоги всю войну. Ни за что бы не расстался с ним, но, к сожалению, ничего больше в кармане не оказалось, когда вечером в горном Лицене