Огненный сгусток, созданный Керном, вместо того чтобы припечатать иезуита к стене, вдребезги разнес чаши со святой водой, и та мгновенно залила пол. Плотная нитка, соединявшая четки брата Юлиана, лопнула, и смертоносные шарики разлетелись по каменному полу… по залитому водой каменному полу. Но в тот миг никто из дерущихся не обратил на это внимания, как и на то, что между раскатившимися элементами четок начали проскакивать синие энергетические разряды…
– Что за чертовщина тут происходит?.. – недоуменно пробормотал Виктор, спускаясь по скрипучей лестнице вниз на улицу.
Из собора доносились какие-то неясные звуки, более всего напоминающие грохот роняемой мебели. Тут грохотнуло особенно сильно, и байкер окончательно уверился в том, что внутри собора что-то не так. Поудобнее перехватив нож, Виктор проскользнул в коридор первого этажа и пошел на звук.
– А твою ж через колено!.. – выругался он, разглядев лежащего на входе в церковный зал человека в форме инквизиции.
Впрочем, именно это тело, распростертое поперек прохода, удержало байкера от эффектного появления в зале и глупого: «А че здесь творится?!» Он узнал отца Фарта. Разбираться, кто с кем схлестнулся в церковном зале, у него не было ни времени, ни желания. Вцепившись в инквизиторскую сутану, Виктор рывком втащил Габриэля в коридор. На правую руку святого отца было страшно смотреть – от кисти до локтя она превратилась в почти голую, почерневшую кость.
– Фарт, да очнитесь же, тудыть вас растудыть! – Байкер грубовато встряхнул инквизитора. Отвешивать отрезвляющие пощечины он не решился, ибо породистая физиономия Габриэля и так больше напоминала сплошной кровоточащий синяк. – Че-орт!.. – Бросив случайный взгляд на зал, Виктор заметил пробегающие по полу энергетические разряды, что с каждой секундой становились все чаще и ярче. Почему-то вдруг вспомнилась любимая фраза приятеля-алхимика из далекой юности: «Щаз как рванет!»
Матерясь сквозь зубы, байкер подхватил обморочного инквизитора под мышки и потащил к выходу на задний двор. Где-то на полдороге Фарт зашевелился, немного придя в себя. Виктор вылетел во двор, стремясь оказаться подальше от собора. И тут ГРОХНУЛО! Оружейника и инквизитора швырнуло плашмя на землю и еще пару метров протащило по снегу. Спину опалило горячей волной, а центральная часть собора разверзлась огненным цветком метров на двадцать в высоту. Раскаленными, пылающими обломками завалило калитку, ведущую на улицу. Виктор встал на четвереньки, осоловело тряся головой, и ощущая – уши заложило, но кровь из них вроде не течет. Если и контузило, то фиг поймешь… Фарт лежал на спине, глотая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, в уцелевшей руке по-прежнему сжимая отобранную у Юлиана медную тубу. Глядя в его абсолютно невменяемые, дико вытаращенные глаза, байкер не нашел ничего лучше, как встряхнуть Габриэля и макнуть лицом в подтаявший сугроб. Инквизитор застонал, но его взгляд стал более осмысленным. Оставив Фарта сидеть в снегу, Виктор кинулся к гаражу. Через калитку все равно выбраться не удастся, а на месте некогда монолитной стены зиял пышущий жаром и огнем пролом. Но пешком, да еще и с раненым на плече, соваться в этот проход – сущее самоубийство.