Забыв, что каждый день глазея,
Как будто в стенах Колизея,
Мечтали люди ей служить.
Ее изящная фигура
Блюла себя сквозь сны и мари,
Волнуя сердце балагура,
Рождая поцелуй Амура,
Но, помня руки Страдивари,
Подобно копьям божьей рати,
Ее смычок бывал остер,
Ведь, звук и дух сплетя так кстати,
Ее родню создал Амати,
Но кто-то бросил на костер.
Ее считали высшим вкусом,
Елеем и росой с небес,
А нарекли потом искусом,
Нечистой похоти укусом,
Что миру дал коварный бес.
О, как она когда-то пела,
Прекрасней трели соловья,
Она рыдала и кипела,
Кровь на струне ее алела,
Твоя… А может, и моя…
Ее теряли… Находили…
Дарили милости взамен,
Как будто женщину, любили,
Но позже душу в ней убили,
Витрины обрекли на плен.
Она впитала дух веков,
Волненье жизни, запах гари,
Раба, но вечно вне оков,
Творенье муз, дитя богов,
Простая скрипка Страдивари…
– Спасибо! – шепнул Виктор, наконец-то сумев проглотить застрявший в горле комок. – Это настоящее волшебство!
Менестрель отблагодарила его выразительной улыбкой. И вновь все затихло. Радислава продолжала сидеть с квиддерой в руках, не в силах оторвать взгляд от паутины лунного света на полу.
– Что, и спать с ней в обнимку будешь? – ехидно осведомился байкер минуту спустя, пытаясь хоть как-то разбить повисшую в воздухе тревожную тишину.
– Ага… – рассеянно откликнулась Радислава, все так же глядя в одну точку и машинально поглаживая выпуклый бок квиддеры.
Кровать скрипнула и просела под тяжестью еще одного тела. Менестрель не удержала равновесия и привалилась к плечу оружейника.
– А как же я? – с наигранной обидой возмутился он, сгребая оборотничку в охапку вместе с инструментом. – Мышка, не сердись. Одному мне холодно и одиноко…
– Ей тоже, – фыркнула Радислава, осторожно укладывая инструмент на кровать и любовно проводя пальцем по лакированному боку. – Мне проще ее согреть, а ты вон какой здоровый.
– Хорошего человека должно быть много, – иронично хмыкнул Виктор, откидываясь на подушку и увлекая за собой подругу.
В коридоре скрипнула соседняя дверь. Оборотничка мигом встрепенулась, вывернулась из рук байкера, скатилась на пол и на четвереньках кинулась к двери. Замерла, прислушиваясь к крадущимся шагам. Хлопнула внутренняя, а затем и входная дверь.
– Родная, ты что? – озадаченно уставился на нее Виктор.
– Наш сосед куда-то ушел, – буркнула менестрель, поднимаясь и отряхивая колени.
– Ну мало ли, приспичило мужику, – лениво отмахнулся байкер.
– Удобства, к твоему сведению, внутри. Они в противоположном конце коридора. – Радислава принялась раздеваться, намереваясь перекинуться. – Прослежу-ка я за ним. Отвернись!