Сосновский взял под руку Ершовича, подмигнул ему — дескать, не рыпайся, — повел его из кабинета. Шли они медленно, вяло, неохотно, как выходят люди из теплого помещения на холодный осенний дождь.
Николай Кораблев посмотрел им вслед, покачал головой и тихо произнес:
— Ничего себе — работнички.
В кабинет вошел Лукин. Мрачно поздоровавшись с Николаем Кораблевым, спросил, садясь на диван:
— Ну! Тут как?
— Вот как, — и директор протянул ему письмо Степана Яковлевича, адресованное на имя Рукавишникова.
Лукин прочитал, встревоженно произнес:
— Страшное письмо… А это как — широко… или?
— Проверим! — Николай Кораблев взял трубку и позвонил главному врачу завода. Положив трубку, сказал Лукину: — Питание рабочих — основа основ. Думаю, системы распределения продуктов на строительстве надо целиком перенести сюда. В этом и прошу вас помочь.
Главный врач, Суперфосфатов, плоский, как горбыль-доска, в старом поношенном сюртуке, с серебряной цепочкой через всю грудь, явился немедленно же, как будто ждал вызова тут за дверью. Он вошел в кабинет, расшаркался, поискал близорукими глазами директора и, подавая ему руку, воскликнул:
— Наконец-то! Манна! Манна небесная нам с неба свалилась. Ведь что творится на заводе, вы и не поверите! Истощение идет полным ходом, — он порылся в карманах, вытащил кипу актов и бросил на стол. — Вот полюбуйтесь. То есть чем же тут любоваться? Тут надо рыдать. Да. Рыдать!
Николай Кораблев стал просматривать акты, а Лукин резко спросил:
— Полным ходом?
— Да. Фурункулы и все прочее.
— Какой процент? — спросил Николай Кораблев.
— Двадцать — двадцать пять.
— Ну, это еще не полным ходом. Но может пойти и полным ходом. Что нужно, чтобы приостановить?
— Дополнительное питание и главным образом витамины.
— Да-а. Значит, нужен шиповник? А чем его можно заменить?
— Смородина, — начал быстро перечислять врач, — кедровник, хвоя ели. Знаете, такая молодая…
— Ага, — прервал его Николай Кораблев и посмотрел в окно, на горы, усыпанные молодой и старой елью.
— Что ж, за елью нам в Москву посылать, что ли?
— Да нет, зачем же, — не поняв шутки, воскликнул врач. — У нас тут она под рукой. Я ведь говорил несколько раз.
— Хорошо, — снова остановил его Николай Кораблев. — Садитесь-ка вон там в уголке и составьте с товарищем Лукиным акт об истощении. Для наркома. Что вы так смотрите на меня?
— А мне… простите нас… не того?
— За правду — не того, за ложь — того.
И тогда вторая комиссия засела в углу.
А Николай Кораблев вызвал заведующего столовой и спросил, почему рабочему на обед приходится тратить около трех часов. Заведующий столовой рассказал самые простые вещи: чтобы получить хлеб, рабочему приходится около часа стоять в очереди, затем в очереди за ложкой, затем в очереди за кушаньем.