Борьба за мир (Панфёров) - страница 80

Николай Кораблев опустил глаза, подумал: «А ведь он хороший. Зря я на него так», — и проговорил:

— Есть такая замечательная поговорка: «Не будь настолько кислым, чтобы на тебя не плюнули, но не будь и настолько сладким, чтобы тебя не скушали». Мы с Иваном Ивановичем живем по этой поговорке.

— И это хорошо! — подхватил инженер Александров. — А на ветер не стоит обращать внимания: он и по дороге носится и в трубе воет…

Едренкин, поняв, что последнее произнесено по его адресу, решительно сказал:

— Да. Но все это американизм. И во всей стройке нет русского духа.

Тут вдруг рассвирепел Николай Кораблев.

— Какого черта ты болтаешь о русском духе? Что ты в нем понимаешь? В тебе самом и капли русского нет. Капли! Пылинки!

— Э-э-э!.. — протянул было Едренкин, намереваясь что-то сказать, но из-за угла выскочил чернявенький человек. Рукой — тощенькой, маленькой и сморщенной — он поманил к себе Едренкина. Едренкин сразу кинулся к нему, крича: — А я-то вас искал!

— Ну и ершистые вы оба, — чуть погодя сказал Александров.

— Да уж не дадим себе на ногу встать. А это такой нахал: тебе на ногу встанет да еще милиционера позовет. — Николай Кораблев весело подмигнул Ивану Ивановичу: — Зубастые мы, верно, Иван Иванович?

7

Здание электростанции, куда они направились, было уже выведено под крышу, хотя леса еще не успели снять. Тут, как и всюду, все прибрано — ни лишней доски, ни лишнего кирпича, даже дорожки и те посыпаны желтым песком.

Николай Кораблев сердито сказал:

— Ну, это уж лишнее, Иван Иванович, дорожки-то песком. Как у канарейки в клетке.

— Лишнее? Чистота никогда лишней не бывает: никто на такую дорожку не осмелится бросить бревно или доску, а на грязную набросают и будут через этот хлам лазить, чертыхаться.


Около здания работал экскаватор, готовя место для котла второй очереди. Он работал легко, налаженно, отфыркиваясь, то и дело выбрасывая из своей пасти огромные груды земли в грузовые машины. Поблизости люди готовили леса для опалубки, закладывая арматуру, заливая ее цементом. Все работали налаженно, но, как всегда на заре, чуть вяло. Увидав Николая Кораблева, Ивана Ивановича и еще неизвестного им человека, рабочие разом ожили.

— С добрым утречком, товарищи, — поздоровался Николай Кораблев и, оглянувшись, увидел на лесах Коронова, недавно по собственному желанию переведенного с лесозаготовок на опалубку. — Как бригада? Подходявы ли людишки? — употребил он любимое слово Коронова.

— Подходявы. Подходявы, Николай Степанович, — ответил тот. — Шуруют ладно.

— Кто это? — заинтересовался Александров.