Держа ладонь над поверхностью воды, Мэдж оборачивается:
— А ты что скажешь, Нейл? Можно трогать эту воду?
— Можно, если ты почитаешь Вселенскую Мать в одной из ее ипостасей.
— А если нет? — подумав, спрашивает Мэдж.
— Тогда лучше воздержаться.
— А что будет?
С прежней улыбкой Хитклифа, от которой даже у меня мороз по коже, Нейл смотрит на Тома.
— Да, это интересно. Что же будет? Не хочешь проверить, Том?
— А ты? — вызывающе говорит тот.
— Я почитаю Богиню.
— Вот и давай лезь в эту лужу.
Нейл взобрался на уступ по другую сторону купели, напротив Мэдж. Напротив медведицы. Порылся в кармане. Я видела, как тускло блеснула монета, прежде чем без плеска уйти на дно.
Тишина. Нейл стоит, глядя поверх головы Мэдж на опущенную морду медведицы, и вдруг начинает говорить. Несколько фраз на греческом языке, которых не понимает никто, кроме него самого и той, кому они адресованы.
— Это что, заклинание? — спрашивает Том таким голосом, что у меня возникает желание хорошенько пнуть его под зад.
Не отвечая, Нейл опускает в воду сложенные ковшиком ладони, низко наклоняется, чтобы не пролить ни капли, делает глоток, а оставшейся водой умывается. Проводит мокрыми руками по волосам. Выпрямляется во весь рост и смотрит на нас со спокойной улыбкой.
— Богиня страшна, но милостива. Мне жаль тех, кто считает, что она умерла.
Том первым покидает грот и возвращается на тропу. Она ведет дальше вниз, к таинственной пустыни Кафоликос.
— Ну что? — хмуро обращается он к своей подруге. — Наверх, к Гувернетто?
Та с любопытством разглядывает лицо и руки Нейла при дневном свете в надежде увидеть гноящиеся язвы или еще какие-нибудь признаки химического заражения.
— Рядом с проклятым монастырем находится пещера святого Иоанна Отшельника, — говорит Нейл, снова пряча глаза за темными стеклами очков. — В этой пещере он провел последние годы жизни, в этой пещере и умер. Говорят, его подстрелил охотник, по ошибке приняв за медведя, поскольку святой имел обыкновение разгуливать в медвежьей шкуре. Поразительно, правда? Но как бы там ни было, Иоанн Отшельник получил смертельную рану, с трудом дополз до своей пещеры и вскоре преставился, перед смертью успев отпустить грехи тому самому охотнику, который, осознав свою ужасную ошибку, явился к святому умолять о прощении. Рассказывают также, что в момент исхода его души из тела произошло чудо, и это чудо мы можем видеть по сей день. — Он поворачивается к Тому. — Как я понимаю, здесь наши пути расходятся. Вы идете наверх, мы — вниз. Увидимся, Том.
Но Мэдж уже заглотила наживку.
— О, Томми, ну пожалуйста! Почему мы не можем пойти и посмотреть на эту пещеру и на брошенный монастырь? Через неделю я уеду и неизвестно когда еще попаду на Крит.