— Что такое?
— Не знаю. Когда я рядом с тобой... не знаю. Со мной происходят очень странные вещи. Может, это начало какого-то психического заболевания? То я вижу зеленое пламя в твоих глазах, как будто ты джинн. Правда, у джиннов оно красное... То чувствую кровь на губах, как, например, сейчас. Думаю о битве за Кастель-Франко и чувствую кровь. Это что, паранойя? — Он молчит, и я продолжаю: — Все это ненормально. Ненормально для меня. Я оказалась на другой планете. Как же я буду жить дальше, Нейл?
Он отзывается не сразу:
— Не думай, что я не понимаю, о чем ты говоришь. Я понимаю. Но не считаю это ненормальным. Лучше спроси себя, что тебе больше нравится: жить как сейчас или жить как раньше.
— В том-то и беда, Нейл, что, вернувшись домой, я не смогу жить ни так, как сейчас, ни так, как раньше.
Вот я и озвучила мой самый главный страх.
— Это не беда, Элена. Не называй это бедой. Это будет просто другая жизнь. Все изменяется. Не бойся.
— А ты не боишься перемен? Он засмеялся:
— В моей жизни перемены происходят так быстро, что я не успеваю. Не успеваю испугаться.
Вечером я засыпаю в его постели, уткнувшись головой ему на плечо. Окно распахнуто настежь, и до нас доносятся шелест листвы в саду, звуки кошачьей охоты, слабый стрекот цикад и размеренное дыхание моря. Никаких самолетов, набирающих высоту, ведь все аэропорты расположены на северном побережье Крита. Голова у меня больше не болит.
Богоподобные силы будд и бодхисаттв следует понимать как потенциальные возможности, кроющиеся в каждом из нас — не обретенные, но раскрытые, или, в платоническом смысле, «вернувшиеся с воспоминаниями», когда помехи неведения оказываются либо постепенно разрушенными, либо внезапно превзойденными — ведь, как сказал Вордсворт, наше рождение это просто «сон и забывание».
Мы расположились напротив выхода из здания аэропорта. Я в машине с опущенными стеклами — просто женщина, поджидающая кого-то из родственников, Нейл на мотоцикле справа от меня — ну и что, надо же где-то встать, здесь полно машин, все кого-то встречают. Мы не переговариваемся, даже не смотрим друг на друга. Жара за тридцать. Колонна автобусов — туроператоры встречают и провожают своих клиентов. Горластые таксисты, шустрые носильщики, обалдевшие после перелета туристы...
Это просто ад кромешный. Я делаю глоток воды и снова перевожу взгляд на изливающийся из дверей на улицу поток пассажиров с рейса Лондон — Ираклион. Чемоданы на тележках, чемоданы в руках, сумки, баулы, пакеты... Стоящие шеренгой гиды тасуют прибывающих пассажиров, отделяя своих от чужих, рисуя в тетрадках галочки напротив фамилий.