Под чужим влиянием у меня перед глазами вдруг все померкло. Стало темно и… холодно. Я умер? Нет, раз я могу думать, значит еще жив. Еще…
Боль, которой не было, вдруг вспыхнула внезапным огнем, обжигая сознание, но ни капельки не согревая. Дрожь побежала по всему телу, от пальцев ног до самых ушей… зубы стучали, не попадая друг на друга… Что со мной? Холодно, но не до такой же степени!
Я не помню, сколько времени так пролежал, но и не до того было. В один «прекрасный» момент я понял, что теряю сознание, а это уже было опасно. Закричать. Надо закричать во что бы то ни стало! Разжав зубы и приоткрыв рот для издания хоть какого-нибудь звука, я вдруг почувствовал, что меня отпустило… Вот так вдруг все пропало, я вновь почувствовал себя нормально, голова не кружилась и не болела, ноги-руки снова начали слушаться и я, наконец, смог встать. Покрутив головой и осмотревшись, я решил не двигаться, хотя бы какое-то время. Что-то заставило меня остаться на месте. Я сам не понимал, что именно, но определенно что-то было не так… все было как будто во сне: не очень четко и… как-то нереалистично, что ли… Но, потрогав рукой ствол дерева, на который я все это время опирался, ощутил, что он твердый… то есть, настоящий. Вот демоны, что со мной произошло, что я стал плохо видеть!
Надо встать… встать и попробовать еще пройтись туда-сюда, может все-таки найду, как выбраться из этой дыры. Но не успел я и двинуться, как впереди что-то мелькнуло. «Вот черт! — подумал я. — Не хватало еще, чтоб меня глючило!»
Но что это? Впереди я на миг будто увидел женскую фигуру… очень похожую на фигуру Миссавы. Вот же померещится! Выругавшись, вновь двинулся… и, как показалось, головой… потому что передо мной из ниоткуда появилась мама…
— Мейрон, — тихо позвало меня видение и протянуло в мою сторону руки. — Мальчик мой, иди ко мне.
— Миссава, — прошептал я скорее от удивления, чем для ответа.
Я был совершенно сбит с толку и ошарашено уставился на нее. Она стояла прямо передо мной, ее волосы развевал отсутствующий ветер, а подол платья, белого, словно снег, едва опускался до щиколоток. Она вся казалась черно-белой картинкой: длинные черные пряди локонов, почти белая кожа, черные большие глаза в обрамлении таких же черных ресниц, белое платье… на этом фоне отчетливо выделялись лишь алые губы.
— Ну же! Ты меня боишься? — изумилась она. — И не называй меня по имени, я ведь твоя мама.
Она сделал шаг по направлению ко мне, осторожно при этом переступив босыми ножками через лежащую ветку. Тихий умоляющий голос негой разливался в моей голове. Что это? Я схожу с ума? Я остановился в нерешительности, что же делать дальше.